Ай да Пушкин, ай да, с… сын!
Шрифт:
У девиц уже затуманились взгляды от таких многообещающих слово. Девичьи лица приобрели такое особенное мечтательное выражение, свойственное лишь влюбленным особам. Без слов и откровений было видно, что они находились уже не здесь, а где-то совсем в другом месте. И там их, совершенно определенно, кружили в танце красивые молодые люди, шептали им комплименты.
— Милая Ташенька, о твоих мечтах я тоже знаю, — теперь пришла очередь Натальи вспыхнуть, как маков цвет. — Обещаю, все будет… А теперь верну вас всех с небес на землю!
Переход «волшебных» обещаний был так резко,
— Для всего этого прежде придется хорошенько поработать. И это касается всех, кто здесь за этим столом. Предлагаю, заключить договор. Вы слушаете меня и делаете то, что велю, а взамен ваши мечты становятся явью. Согласны?
Поэт медленно обвел глазами свое семейство. Останавливался на каждом из них взглядом и ждал реакции. Когда же все так или иначе ответили утвердительно на его вопрос, он продолжил:
— Каждый из вас будет помогать мне в деле, на которое я укажу. Если хотите перемен в своей жизни, то будете стараться так, как никогда раньше. Для кого-то я уже нашел такое дела, — Пушкин подмигнул младшему брату, что не укрылись от остальных. — Вот Лев уже получил такое дело и очень неплохо справляется. Скажу большое, он подошёл к делу с такой энергией, что я премного удивлен, — Пушкин-младший тут же приосанился. Как говорится, доброе слово и кошке приятно, что уж тут говорить о человеке. — По вам, наши милые дамы, я еще в поисках, но некоторые мысли уже есть…
Собственно, весь завтрак и прошёл в таком приподнятом жизнеутверждающем настроении. Лев, заразительно улыбаясь, не умолкал. В красках рассказывал, как они придумывали новости для их новой газеты, как искали разносчиков газет, как ругались и даже бросались друг на друга с кулаками читатели. Без умолкая, трещали и сестры Натальи, гадая, что за дело достанется им, и когда появится обещанные женихи. При этом бросали такие взгляды на самого Пушкина, что иногда кусок в горле застревал.
В какой-то момент их завтрак оказался нарушен. Дверь в столовую в очередной раз распахнулась, и вместо кухарки с новым блюдом на пороге появился слуга. Найдя глазами своего барина, Никитка коротко поклонился и, чуть заикаясь, доложил:
— Дык, пришли к вам, барин. К вам хотят, что-то сказать. Гутарят, что т самого амператора.
За столом в один момент все разговоры стихли. Слово «амператор» оказалось, по истине, магическим словом, заставив исчезнуть, заодно, и улыбки.
— Зови, зови, чего встал, как столб! — нахмурившись, прикрикнул на него Пушкин. Предчувствие у него было нехорошим по поводу этого визита. Видно, снова какие-то неприятности. — А ведь только-только все начало налаживаться…
Слуга живо исчез, но уже через минуту явился вновь. Снова поклонился, пропуская вперед себя высокого офицера в мундире Преображенского полка с большим серым конвертом, на котором красовалась большая сургучная печать. Фельдъегерь Его Величества, сразу же дошло до всех.
— Барон Феербах, честь имею! — громко и четко произнес офицер, резко кивнув головой. — Александр Сергеевич, вам пакет из канцелярии Его Величества.
— Благодарю, господин барон, благодарю. Может, откушаете с нами? — Пушкин принял
Дверь за фельдъегерем закрылась и взгляды всех, кто сидел за столом, скрестились на письме.
— Принесла же нелегкая, — недовольно бормотал Александр, вскрывая особым ножичком конверт. Бумага была плотной и просто так не собиралась поддаваться, заставляя потрудиться. — Так… И что тут у нас? Ух ты! Оказывается, мы приглашены на бал, мать его!
У женщин тут же к верху взлетели брови. Приглашение на бал — это целое событие, которого ждут с нетерпением, к которому долго и тщательно готовятся.
— Вот же, б…ь! — выругался Пушкин, заставив поморщиться супругу. Явно, не привыкла к такому. А он просто сдержаться не смог, читая письмо дальше. — Бал ровно через четыре дня! Через четыре чертовых дня! Они там совсем что ли ошалели?!
Он уже на скорую руку прикинул, во сколько ему обойдутся туалеты его супруги и ее сестер. Прикинул и ужаснулся. Получалось, что все его недавние барыши от задумки с газетой уйдут на женские тряпки. А ведь все свободные деньки были уже учтены и заочно потрачены на дальнейшее развитие.
— У нас опять проблема с деньгами, — растеряно пробормотал он, отрываясь от письма. — Черт…
— Сашенька, может тогда не явимся. Я скажусь захворавшей, а ты останешься ухаживать за мной, — предложила супруга, беря его за руку и начиная ее поглаживать. Знала, чертовка, что это всегда успокаивало ее в минуты сильных эмоций. — Давай, пропустим этот бал. Их еще много будет, — улыбнулась Наталья. — На наш век точно хватит.
Александр встретился с ее глазами и тоже улыбнулся, прекрасно понимая, как нелегко ей далось такое предложение. Красивая, статная, невероятно изящная, Наталья никогда не была затворницей. Очень любила шумные веселые мероприятия, заслуженно «блистая» на них и буквально «купаясь» в комплиментах и мужском внимании. Отказаться от посещения бала, причем добровольно, ей было очень и очень непросто.
— Ташенька, девочка моя, — не обращая внимания на остальных, он притянул ее к себе и крепко обнял. Затем, зарывшись в ее густые волосы, нежно поцеловал в шею. Он у себя дома, и к чему стеснятся своих чувств. — Как же мне повезло с тобой… Только нельзя. Все равно придется идти.
Со вздохом показал ей приглашение, на котором была приписка — «присутствовать непременно». Рядом красовалась узнаваемая подпись самого императора Николая Первого.
— Ты же знаешь, что я камер-юнкер и обязан присутствовать на мероприятиях, которые посещает Его Величество.
— Что же делать? — тревожно всплеснула она руками. — Наши с сестрами платья никуда не годятся. В том же самом туалете, что и в прошлый раз, нас не пустят. Это будет самый настоящий скандал.
Качнул головой и поэт, подтверждая ее слова. Действительно, будет скандал и позор, если кто-то узнает их прежние платья. Сразу же пойдут слухи об их финансовой несостоятельности. Напридумывают такого, что легче будет застрелиться.