"Баламуты"
Шрифт:
Через неделю от Валентина пришла музыкантша, молоденькая лань в джинсах, сабо на шпильках и легонькой блузочке, едва прикрывавшей живот, через которую просвечивался нейлоновый бюстгалтер с широко расставленными бретельками. Пришла она под вечер, когда Алка с Николаем были уже дома.
Музыкантша поздоровалась и очаровательно улыбнулась хозяевам, показывая острые жемчужные зубки.
– Меня зовут Людмила Юрьевна, - представилась она.
Окинув музыкантшу оценивающим взглядом, Алка повела ее в зал, где стояло пианино.
– Иди, иди! Тут без тебя разберутся.
Николай чуть не пустил в нее матом, но чудом сдержался и пошел в спальню читать газету.
– Прежде чем договориться, я хотела бы посмотреть вашего ребенка, - попросила Людмила Юрьевна.
Алка высунулась в окно и, меняя голос на пряничный, позвала:
– Илона, домой!.. Поскорее, что-то дам, - соврала она дочери, потому что та стала конючить еще полчасика на беготню.
Илонка по воробьиному встрепенулась и побежала домой.
– Ты петь умеешь?
– располагающе улыбаясь, спросила Илонку Людмила Юрьевна, когда та, подталкиваемая матерью, вошла в зал.
Илонка, круглолицая, вся обрызганная мелкими веснушками второклассница, шмыгнула носом и вскинула при этом голову так, что две тощенькие рыжие косички прыгнули вниз и вернулись на свое место, т.е. остались торчать на затылке, и вопросительно посмотрела на мать.
– Поет, как же! - ответила за нее Алка.
– Что же молчишь?
– Какие ты песни знаешь?
– опять спросила Илонку Людмила Юрьевна.
– Про крокодила Гену и про улыбку, - скороговоркой ответила Илонка, поглядывая на мать.
– Ну-ка, спой, а я буду тебе аккомпанировать. Давай про улыбку. Людмила Юрьевна проиграла вступление и кивнула Илонке.
– Три-четыре!
Но Илонка уставилась на носок сандалии, которой водила по полу, и молчала.
– Ну, что же ты?
– с укором сказала Людмила Юрьевна, а Алка набросилась на дочь:
– Что стоишь как дурочка? Пела ж с девками. Вчера под пластинку, что есть силы орали, - пояснила она Людмиле Юрьевне.
– А сейчас язык отсох.
– Давай вместе, - предложила Людмила Юрьевна Илонке. Она запела чистым лирическим сопрано. Илонка под сердитым взглядом матери зашевелила губами, шепотом выдавливая из себя слова.
– Ну ладно. Раз ты стесняешься петь песню, давай попоем нотки, - предложила Людмила Юрьевна.
– Ну, тяни, а-а-а!
– А-а, - глухо, как сова, ухнула Илонка.
– Да нет, не так!.. До-о! До-о-о!
– До-о, - шмыгнув носом, тихо повторила девочка.
– Это, скорей, "си" малой октавы, - усмехнулась Людмила Юрьевна.
– Ну-ка, похлопай со мной в ладошки.
Людмила Юрьевна похлопала четыре раза с одной длинной и тремя короткими паузами. Илонка повторяла, но не выделила
– Послушай еще раз, повнимательнее.
– Людмила Юрьевна еще раз прохлопала, изящно расставляя ладошки с ухоженными наманикюренными ногтями.
Илонка нехотя повторила, и на этот раз пропустила один хлопок.
– Теперь отвернись и попробуй по слуху найти ту ноту, которая прозвучит, - кисло сказала Людмила Юрьевна.
Ноту Илонка не нашла. Она тыкала указательным пальцем вокруг и около, только не туда, куда нужно.
– Ты хочешь учиться играть на фортепиано?
– спросила Людмила Юрьевна.
– Хочет, хочет!
– поспешно ответила за нее Алка, и Илонка вслед за матерью тоже кивнула головой.
Людмила Юрьевна натянуто улыбнулась.
Уже уходя, в коридоре, она сказала, больше обращаясь к Алке, чем к Николаю, который стоял у дверей спальни и бесцеремонно щупал ее глазами:
– Валентин Степанович просил меня послушать вашу дочь, но насчет уроков у нас конкретного разговора не было. Я не знаю еще, какая у меня нагрузка будет в музыкальной школе. Но вы не беспокойтесь, если я не смогу заниматься с вашей дочерью, то он договорится с другим преподавателем.
Наткнувшись на взгляд Николая, она разозлилась:
"Хамло чертово, - раздраженно подумала она, - все с меня снял. Свою корову раздевал бы".
Она хотела уйти, но Алка остановила ее, спросив про дочку:
– Слух-то какой у нее есть?
– Слух развивать надо, - уклончиво ответила Людмила Юрьевна.
– Надо заниматься.
– Цапля длинноногая!
– фыркнула Алка, когда за музыкантшей закрылась дверь.
– А этот дурак зенки пялит, аж слюна как у кобеля бешеного чуть с языка не закапала. Тьфу.
– А что, плохая девка?
– широко раздвинул рот в ухмылке Николай, поддразнивая жену.
– А что хорошего - то?.. Ни хрена вы, мужики, в этом деле не смыслите. Разве это баба, если у нее и взяться не за что? А у этой первый номер.
– Да уж с тобой ей тягаться трудно, - засмеялся Николай.
– По крайней мере, "возьмешь в руки - маешь вещь".
Николай со смехом сгреб ее охапку и стал тискать, приговаривая:
– Щас проверим твою вещь! Какая она у тебя.
– Пусти, черт! Илонка вон смотрит, - с нарочитой серьезностью отбивалась довольная Алка.
Когда Николай отпустил ее, она сказала, как бы между прочим:
– Ты попроси Валентина, пусть он кого другого пришлет. Я смотрю, от этой вертушки толку не будет никакого. Она и на учительницу-то не похожа.
Николай усмехнулся, но спорить не стал.
Учитель, который ваялся заниматься с Илонкой, слух не проверял, а сразу приступил к занятиям. Прежде всего, он прочитал небольшую вводную лекцию, основой которой послужило введение к "Книге о музыке" составителей Головинского и Ройтерштейна, выученное им когда-то наизусть.