Барби. Часть 1
Шрифт:
Барбаросса не имела ни малейшего представления о том, сколько лет прожил на свете этот тип. Судя по тому, как грозно выпучилось железо, легко сминая каленые заклепки, не меньше тридцати, а то и все пятьдесят. Чтобы не пялиться на хозяина, с трудом ковыляющего под страшной тяжестью своего нелепого доспеха, она бросила взгляд на контору. Она не знала, как полагается выглядеть конторе вельзера, но здешняя обстановка как будто выглядела без подвоха — старомодная мебель, порядком побитая древоточцем, но еще вполне крепкая, жидкие кисейные занавески на окнах, ухоженный письменный стол в углу… Если что и показалось
[1] Триолизм — форма группового секса с участием трех партнеров.
[2] Акротомофилия — сексуальное влечение к людям с ампутированными конечностями.
[3] Жозеф де Сакс, барон фон Табельтиц (1767–1802) — сын саксонского принца-регента Франца Ксаверия, получивший известность как «король дуэлистов», известный своей силой и фехтовальным искусством.
[4] Саксонская миля — принятая в землях Саксонии мера длины, равная примерно 7,5 км. Здесь: около 161 км.
[5] Зауэрбратен (нем. Sauerbraten) — «кислое жаркое», мясо, замаринованное в винном уксусе, с разного рода добавками и специями.
[6] Семь мудрецов — древнегреческие философы и мыслители: Фалес Милетский, Солон Афинский, Биант Приенский, Питтак Митилинский, Клеобул из Линда, Мисон из Хены, Хилон из Спарты.
[7] «Кашперльтеатр» — немецкий уличный театр марионеток; Кашперле (Каспер) — его главный герой.
[8] Todestrauer (нем.) — смертельная тоска.
[9] Штеххельм (нем. Stechhelm) — тяжелый рыцарский шлем типа «жабья голова», распространенный в качестве турнирного, отличался мощной защитой шеи и лица, а также обтекаемой формой.
Глава 11
— Откуда вам знать, что я ведьма? — осведомилась Барбаросса, пристально разглядывая это существо с несуразной головой, сухонькое, как столетний корень и немощное.
— Три черных птицы на старой иве, холодный платок на кровавой культе… — забормотал вдруг вельзер. Шлем его задрожал, но дрожь эта длилась недолго, всего несколько мгновений, после чего он заговорил своим прежним тоном, — Ваша одежда сообщила мне все необходимое. Вы носите мужской костюм с тяжелыми башмаками, в черных и серых цветах. На вашем правом плече я не вижу белого платка, но и без этого очевидно, что вы имеете честь принадлежать к «Сучьей Баталии», ковену госпожи фон Друденхаус.
Зоркий ублюдок. Прорези для глаз в шлеме вельзера были крошечными, такими, что не просунуть и стилета, удивительно было, как он вообще мог хоть что-то через них рассмотреть, не говоря уже о том, чтобы разглядеть облачение гостьи, стоящей на пороге. Херов умник.
— Я здесь не по делу ковена, — быстро произнесла Барбаросса, — А по приватному, своему собственному.
— И потому вы заплатите мне не пятнадцать грошей, как обычные клиенты, а двадцать пять.
Барбаросса мгновенно оскалилась.
— Что?
— Плата за приватность, — спокойно сообщил вельзер, усаживаясь за стол, — Желтая замша и восемь серебряных ножей… Свисток на синей нитке и гнилая вода… Пятнадцать вы заплатите мне за ответ на ваш
Ах ты херов ссохшийся мудак с железным чаном на голове… Барбаросса едва сдержалась, чтобы не шагнуть в сторону вельзера, непринужденно сидящего за столом.
Спокойно, Барби, уймись и спрячь клыки.
Твои кулаки больше создают проблем, чем решают, пора бы тебе убедиться в этом. Кроме того, хитрый сукин сын и впрямь умеет соображать. Очень быстро соображать. Наверняка он сообразил что-то и на счет гостей с недобрыми помыслами. Может, держит снаряженный пистолет в ящике стола или загодя расставил невидимые силки охранных чар, проявив в этом больше прилежания, чем неведомый ей старикашка фон Лееб?.. Едва ли она в том положении, чтобы рисковать.
Тем более, что этот болван с ведром на голове явно рисуется, набивая себе цену — обычное для барышников Броккенбурга занятие. Но если он надеялся, что сможет ее смутить, то нарвался не на ту суку.
— Сомневаюсь, — холодно произнесла она, — Чтобы вы были знакомы с моими сестрами из ковена.
Вельзер склонил массивную голову над столом.
— Вы так считаете? Пепел, сурьма и ржавый серп… Собачьи глаза и тертый миндаль… Мне никогда не приходилось бывать в Малом Замке, но смею полагать, мне известно о «Сучьей Баталии» немного больше, чем обычному горожанину.
— Собирать слухи умеют и старухи возле рынка, — буркнула Барбаросса, ощущая досаду оттого, что приходилось торчать перед сидящим эделем, да еще и с несуразным мешком за плечом.
Барбароссе отчего-то показалось, что вельзер под своим шлемом улыбнулся. Но это едва ли. Судя по булькающему неразборчивому голосу, его челюсти давно были размозжены сталью и превратились в единый ком из зубов и мяса, но это ничуть не умаляло его словоохотливости.
— Собачий череп в высокой траве… Медный гвоздь в обескровленном пальце… — пробормотал он, — Моя голова набита отнюдь не опилками, госпожа ведьма, и не слухами. Бьюсь об заклад, в моей коллекции сведений о вашем ковене могут отыскаться даже такие, о которых вы в силу юности не подозревали сами.
Юности? Этот сучий потрох с трещащей по всем швам головой только что назвал ее молокосоской? Барбаросса вперила в него тяжелый взгляд, силясь понять, было ли это оскорблением, но ответить ничего не успела, потому что вельзер, удобно сложив на столе перед собой ладони, сухие, как ноябрьские листья, заговорил.
— «Сучья Баталия», один из старейших и уважаемых ковенов Броккенбурга, основан вскоре после учреждения университета, в тысяча шестьсот сорок втором году. За триста сорок три года своей истории он сменил триста восемь хозяек и лишился по разным причинам примерно… — вельзер потер пальцем ту часть шлема, под которой должна была располагаться его раздавленная переносица, — тысячи двухсот двадцати девяти своих сестер — по разным причинам. Среди этих причин дуэлей значится сто восемнадцать, несчастных случаев и отравлений — двести сорок четыре, гибели в результате публичных ссор — триста сорок шесть, неудачных сделок с адскими владыками — четыреста восемь. Кроме того еще сто тринадцать случаев произошли при невыясненных господином Тоттерфишем обстоятельствах — эти души числятся пропавшими без вести.