Баронесса. Эхо забытой цивилизации

Верескова Дарья

Делаю лёгкий жест рукой, указывая на стены и украшения, а после вновь улыбаюсь присутствующим.

— Я глубоко горжусь этими благословенными землями и доблестным трудом моего народа и искренне желаю вам приятного пребывания на моих землях.

У подножия лестницы меня встречал муж. Он широко улыбался, протягивая мне руку. Как всегда, выглядел он великолепно и сегодня оставался совершенно невозмутимым — словно моя речь о независимости земли никак его не задела.

— Прекрасная речь, Талира, — произнёс он, наклоняясь ко мне и улыбаясь, как кот, укравший сливки. —

Но тебе не нужно настолько защищаться. Я не собираюсь отнимать у тебя эту землю. Я хочу, чтобы у моей жены всё получилось, чтобы ты была счастлива — сейчас и в будущем. Чтобы наша семья и наши дети были счастливы. Ведь Синюю Трясину унаследует один из них.

Я буду счастлива только после развода. Но не стоит говорить об этом вслух. Пока не состоится моя аудиенция у короля, нужно вести себя смиренно.

— Не похоже, чтобы моё счастье вас действительно заботило. Оз Десай рассказал мне о слухах, которые распускают ваша мать и любовница. Буквально в это самое время. И вы ничего с этим не сделали.

— Я даже не слышал об этих слухах… Я мужчина, Талира, я не влезаю в такие разговоры. Посмотри на меня, — он сжал мою руку. Я подняла лицо, увидев, как торжеством вспыхнули его глаза, когда я подчинилась. — Ты такая красивая… Я смотрю на тебя и не могу поверить своим глазам. Я не прикасался к Лилеане с тех пор, как мы виделись в последний раз. И не прикоснусь. С такой женой я не могу даже думать о любовнице.

— Значит, вы не отрицаете, что изменяли мне с миледи Муради всё это время, пока я, как вы выражаетесь, не была «такой» женой, — я хмыкнула, заметив, как он мучительно закрыл глаза, осознав, что впервые признался в измене, пусть и невольно.

— Я…

— Миледи д'Арлейн! Эмиль Джеро желает поговорить с вами. Он находится в столовой. Помните, что именно он решает судьбу этой делегации, — помощник короля схватил меня за локоть и подтолкнул в сторону выхода, но я вырвала руку и опалила его взглядом.

— Не трогайте меня, милорд! И уж тем более не хватайте и не толкайте. Достаточно просто передать просьбу словами.

— Извините, — пробормотал нервный лорд Тугрим. — Это первый раз, когда он проявил столько интереса, и ваши ответы явно пришлись ему по душе. Пожалуйста, миледи, Его Величество не поскупится на награду.

Надеюсь, так и будет. Иначе никаких секретов и никакой торговли.

— Я запомню это, — с лёгкой ехидцей улыбнулась я, но направилась в указанную сторону. — Отведайте вина и расслабьтесь. Такие нервы вам точно не на пользу.

Браслет не отреагировал на выпад лорда Тугрима, и я заключила, что он не задумывал зла, просто не справился с напряжением.

— Богиня, ты видела её? Лилеана, поди, локти себе сгрызёт! Не иначе дикарка продала душу Тёмному Урго, чтобы так выглядеть. И сколько денег сюда вложил барон?!

Я застыла, услышав голоса за приоткрытой дверью соседней гостиной.

— Неудивительно, что Кайрос даже не смотрел на Лилеану после возвращения. А ты видела терезийцев? Они глаз не сводили с дикарки. Кто бы мог подумать, что за такой сладкой внешностью скрывается столько злобы. Помнишь её письмо?

Столько ярости и ревности!

Решив, что прятаться глупо, я вышла вперёд и облокотилась на косяк двери. Улыбнулась трём девушкам, приехавшим с последней группой, и они тут же замерли, испуганно выпрямившись на своих местах.

— Сплетничаете? — спросила я, мельком взглянув на браслет. Он молчал. Похоже, это я пугала девушек.

Две из них ничего не сказали, но третья, самая смелая, неожиданно встала.

— Говорим правду! Все видели ваше безумное письмо Лилеане. Вы готовы оскорбить благородную девушку из ревности, прилюдно! Хотя она просто выполняла свою работу с делегацией.

— Как вас зовут?

— Миллия Янкэ! — сразу же ответила она.

— Ну что же… миледи Янкэ. Я вижу, вы очень гордая и смелая девушка.

Она напряглась, услышав такой комплимент, но потом кивнула, не сводя с меня настороженного взгляда. В её глазах мелькнуло едва заметное удовольствие от похвалы.

— Скажите, вы бы приняли на своих землях ту, кто прилюдно оскорбляла и унижала вас? Как девушка, знающая себе цену?

В комнате воцарилось долгое молчание и только лёгкий треск огня от свечей разбавлял тишину. Миллия Янкэ растерянно смотрела на подруг, понимая, что отрицательный ответ подтвердил бы мою правоту в отправке письма Лилеане.

— Я бы не приняла такую женщину! Особенно если она любовница моего мужа! — вдруг заявила другая девушка, бросая испытующий взгляд в мою сторону. Ей, видимо, тоже хотелось, чтобы я похвалила её гордость и смелость.

Очевидно, их дружба с Лилеаной не была настолько доброй и всеподдерживающей.

— И вы в своём праве. Если миледи Муради решила проводить время с Кайросом, это её выбор. Она свободная девушка, которая мне ничего не обещала, в отличие от Кайроса. То, что он не способен сдержать свои обеты перед Первородной, — это его вина, а не её. Однако оскорблять меня тогда прилюдно было её решением, до того момента я даже не обращала на неё внимания. И те её действия будут иметь последствия.

Я мягко улыбнулась, замечая, как глаза девушек расширялись с каждым моим словом.

— Вам что-нибудь нужно? Я могу позвать слуг… — спросила я, видя, что они молчали.

— Нет… спасибо, — пробормотала Миллия Янкэ, слегка покраснев. Видимо, моя доброжелательность смутила её. Трудно плохо относиться к тому, кто делает комплименты и не причиняет тебе вреда.

— Тогда всего доброго. Наслаждайтесь вечером, — я тихо прикрыла дверь, прислушиваясь к тому, как тишина в комнате взорвалась шёпотом.

— Она совсем не такая, как я думала.

— Не похоже, чтобы она любила Его Милость. Вообще не похоже. Да и то, как она держится, когда он трогает её, — я сразу заметила. Похоже, она не может простить ему измену.

— Я бы тоже не простила, — голоса становились всё громче, вероятно, они думали, что я ушла. — А можно попросить отца объявить миледи Седено врагом наших земель? Она тоже постоянно распускает слухи обо мне!

Девушки рассмеялись, и я тоже улыбнулась, уже собираясь уходить. Но их последующие слова заставили меня замереть.