Баронесса. Эхо забытой цивилизации
Шрифт:
— Тшш, Тали, всё будет хорошо, — попытался успокоить меня Кайрос, прилипнув ко мне, как репей.
За открытыми дверями я заметила несколько любопытных лиц — сплетники и слуги толпились, ловя каждое слово. Мне даже показалось, что в толпе мелькнуло полное любопытства лицо Белизара ан Дорна.
— Почему бы вам не спросить вашу матушку, как звали моего наставника и чему он меня учил?
Кайрос только покачал головой, показывая, что всё это бессмысленно, но всё же устало спросил:
— Как
Нужно было отдать вдовствующей баронессе должное — лицо женщины не выдало ни малейшего волнения.
— Мистер Моррэй, он живёт в Арлайне, все его знают. Я могу познакомить тебя с ним, Кайрос. Первые месяцы он буквально жил у нас в поместье…
По мере того как она расписывала достоинства распрекрасно мистера Моррэя, на моём лице расплывалась наглая улыбка. Если муж хоть немного соображает, он поймёт, почему слова его матери противоречат словам служанки Пами.
Свекровь заметила мою реакцию и замолчала, насторожённо глядя на меня. Узкое лицо побледнело ещё больше, до болезненности. По нашей реакции она поняла, что сказала что-то, что разрушило образ её хорошести.
— Пами, уходим! Мне нужна твоя помощь, — бросила она служанке. Та тут же вскочила и быстро направилась к Марис.
— Нет, подожди, матушка. Это я пригласил Пами, — вмешался Кайрос.
— Она мне нужна. Думаю, ты можешь это понять, сын. Тем более, она приехала со мной, — голос вдовствующей баронессы был ледяным. Она явно собиралась допросить служанку, узнать, что та сказала.
Ариадна всё так же молчала, боясь вмешиваться. Её желание оказаться как можно дальше от этой сцены было слишком очевидным.
Я развернулась к мужу, заметив, как он смотрит на меня почти жадно, словно ожидая моего одобрения. Надо же, как изменилась его готовность слушать, под влиянием моей новой внешности.
— Ваша мать — настоящая хозяйка поместья д'Арлейн, — хрипло усмехнулась я.
Он понял.
Желваки заиграли на его лице, челюсть сжалась, а рука, обнимающая меня, напряглась, словно он боялся отпустить.
— Пами, именно я являюсь бароном д'Арлейн, — наконец заявил он, глядя на служанку. — Если ты сейчас обманешь меня, и я узнаю об этом, ты больше нигде в баронстве не найдёшь работы. Помни, что баронессой является Талира. Наши дети унаследуют всё, и она будет хозяйкой долгие годы.
Наверное, это был самый серьёзный поступок, который я видела от Кайроса за всё время. Он открыто пошёл против своей матери, причём сделал это при её заклятом враге — мне.
Вот только внутри меня ничего не откликнулось. Я ничего не чувствовала к этому потрясающе красивому мужчине. Ничего, кроме физического отвращения.
— Кайрос, дорогой, о чём ты…
— Скажи
И тут Пами не выдержала — упала на колени, сотрясаясь всем телом.
— Простите меня! Простите! Я не могла не следовать приказам! Все им следовали! Марис даже готова была запороть новую хозяйку, что уж говорить о нас? — завыла она, обхватив руками колени.
Фирруза д'Арлейн схватилась за сердце:
— Мне плохо… пожалуйста…
Но её никто не услышал. Всё внимание было приковано к Пами.
— Расскажи всё по порядку, — попросил побледневший Кайрос.
— Миледи Талиру выселили из покоев баронессы через час после вашего отъезда, милорд. И поселили в новую пристройку слева от конюшен.
— В нежилую пристройку? — его голос потерял все эмоции.
— Да, милорд. Даже покрывала с собой не дали взять, ни единой одёжки. Тщательно проверили, чтобы она ничего не взяла. Сказали, что вы одобрили это. Я была новенькой, я просто делала, что велели. Не губите!
Глава 37. Выбор женщины
Пами рассказывала всё так, будто решила для себя, что поддерживать баронессу дальше — слишком опасно.
И многое из того, что она поведала, стало откровением даже для меня.
Например, то, что слугам было запрещено показывать, как в поместье функционирует что угодно, а также учить меня готовить. Им запрещалось обращаться ко мне «Ваша Милость» или откликаться, если я звала их.
— Вы урезали Талиру в еде? — безэмоциональным голосом спросил Кайрос.
— Да. Миледи не может есть многие крупы и плохо переносит почти все специи. Её Милость... миледи Фирруза просила добавлять эти специи практически во всё, кроме некоторых каш и хлеба. Со временем миледи Талира стала питаться только ими. Время от времени нам приказывали не готовить каши и хлеб, чаще всего сроком на неделю, — голос девушки дрожал. Она заметно тряслась и плакала, но Кайрос не отпускал её.
Спрашивал, не глядя на свою мать, о том, почему у меня не было одежды, в каких условиях я спала, почему мне не приносили дров.
— Как ты могла участвовать в этом? — переключился он на Ариадну, которая явно хотела сбежать, постоянно косясь на чуть приоткрытую дверь, за которой, слава богине, никого не было видно. — Ариадна?!
— Не кричи на меня! — взорвалась она. — Тебя не было там! Я уже полтора года как не жила дома, а ты вернул меня в эту глухомань! Думаешь, мне хотелось брать платья твоей жены на перешивание? Все слушались маменьку, и я тоже. Почему я должна была усложнять свою жизнь, когда ты сам не захотел?!