Барракуда
Шрифт:
— Евгений Александрович, — вежливо обратилась ассистент к режиссеру, — вы говорили, встреча будет деловой?
— Да, конечно. — невозмутимо подтвердил тот, не отрывая глаз от страниц в полиэтилене.
— Кого-то ждем еще?
— Нет. Ты что-нибудь выбрала?
— Да.
— А ты, милая? — склонился к белобрысой.
— Я тоже.
— Отлично!
Из воздуха выткалась косоворотка и приняла заказ. Кристина со злорадным удовольствием зачитала какую-то тарабарщину с бешеной ценой напротив, большей не приметила, а то бы озвучила и ту.
— Ну, что ж, — довольный Ордынцев извлек из внутреннего
— Очень приятно, — ошалело пробормотала «перспектива».
— И мне, — улыбнулась режиссерская дочка. — Папа говорил, вы учитесь на журфаке?
— Да.
— Завидую! А мне пришлось трубить в архитектурном, я просто чудом залетела в Останкино.
— Алена трудится в литдраме, — объявил Ордынцев, — и верит в свою счастливую звезду.
— Жизнь, папка, коротка, а потому надежда всегда близко.
— Ох, милая, надежда — это всего лишь сладкое несчастье. Есть много любителей сладкого. Неудачники, например, смакуют надежду. Я бы не желал тебе становиться подобной лакомкой.
— Не занудничай, а? Ты такой классный, когда забываешь о роли отца.
Кристина слушала веселый треп и удивлялась собственной слепоте: как можно было принять их за любовников? Ведь эти двое так похожи! Глаза, овал лица, улыбка, рост — будто из одной плахи вытесаны. Чем же выветрило ее мозги — глупостью, самолюбием, ревностью? Хорошо еще, хватило ума скрывать свои мысли. Однако совесть мучила сбитую с панталыку недолго, куснула пару раз и затихла. Известно же: когда есть раскаяние, ошибка не вредит, даже идет на пользу.
Приперся с подносом официант и засуетился у столика. Кристина полезла в сумку за сигаретами.
— А можно мне? — попросила Елена.
— Алена! — одернул ее Ордынцев. — Ты когда успела стать попрошайкой? К тому же, девушке курить вредно.
— Минздрав предупреждает всех, независимо от возраста и пола, — беспечно отмахнулась «попрошайка», протягивая руку к чужой пачке. — Это мои любимые. А тебя просить о таком подарке — что в дырявый мешок пихаться.
Белобрысый хвостик все больше нравился Кристине. Режиссерская дочка оказалась не глупа, без апломба, с юморком. Несмотря на бриллианты и звездного папу, были в этой Алене детская непосредственность и чистота. Кристина Дмитриевна вдруг ощутила себя опытной, бывалой, уставшей от жизни теткой. «А ведь между нами разница года два, максимум три, — невесело подумала «бывалая», — и даже не в мою пользу».
— Выпьем, девочки, за знакомство! — поднял бокал Ордынцев. — Давайте лучше находить начало, чем начинать сначала. За
Выпили за знакомство, потом за доверие, вспомнили Останкино, куда, как в Рим, ведут все дороги, разумеется, только те, по которым шагают таланты. Евгений Александрович был неузнаваем. Он поражал сегодня всем: роскошным костюмом, беспечностью, молодостью, озорством. Словно выскочил на волю задиристый мальчишка, дал под зад именитому мэтру, вышиб из него всю важность и проулюлюкал вслед удравшим годам. Такого Ордынцева Кристина еще не знала. Неудивительно, что перед ним млеет слабый пол.
— А теперь приступим к делу. Есть интересное предложение, — прежний Ордынцев уставился на Елену.
— Меня зовут в редакцию информации, — сообщила та.
— Поздравляю.
— Спасибо, я отказалась. У нас скоро будет новая программа, возможно, я стану ведущей. Мне это кажется интереснее и перспективнее.
«Мы живем на разных планетах, — подумала Кристина, — никогда нам не понять друг друга. Чтобы удержаться на побегушках в «Экране, я, как бык, тащу свое ярмо. И нет у меня папы, с именем которого можно всюду проскользнуть, только упрямство да вера в собственные силы. Но будь я проклята, если не добьюсь своего!»
— Так вот, — продолжала звездная дочка, — я-то отказалась, но могу предложить тебя.
— В смысле?
— В том смысле, что место редактора вакантно, — пояснил Ордынцев, — и Алена пытается объяснить, что ты можешь его занять.
— Вы серьезно?
— Вполне. Не буду вдаваться в детали, но это очень даже реально.
— Послушай, — снова вмешался Евгений Александрович, — ты заканчиваешь университет, пора задуматься о будущем. Неужели собираешься всю жизнь бегать режиссерским хвостом по съемочной площадке? Дело, конечно, хорошее, но мне кажется, это не твой потолок. В тебе есть амбиции, кураж. Почему не попробовать? Такой шанс судьба дает редко. Пойми, только глупец стыдится честолюбия, умный извлекает из него выгоду.
— Соглашайся, Кристина, — подхватила «инопланетянка». — Другого раза может и не быть, — потом замялась и выдала. — Главный редактор — папин друг.
Две пары глаз уставились на твердолобую, ожидая ответа.
— А вы уверены, что я не подведу? — вопросила та.
— У вас красивая дочка, — Кристина смотрела вслед девушке, заходившей в подъезд.
— Да.
— Вы не боитесь за нее?
— А почему я должен бояться? — машина плавно тронулась с места.
— Говорят, красота и счастье редко уживаются.
— Ты рассуждаешь, как старая бабка, — усмехнулся Ордынцев и прибавил скорость. Наступило молчание, было слышно, как шуршит асфальт под шинами колес.
— Вы даже не проводили ее до двери.
— Зачем? — водитель мчался по тихим улицам, как очумелый гонщик по ревущей трассе. О лобовое стекло ударилась ночная бабочка и размазалась жидкой кашицей.
— Время позднее, небезопасно.
— У них в подъезде консьержка, — подвел черту краткий ответ. От резкой остановки пассажирку кинуло вперед.