Барракуда

Лунина Татьяна

— Это имеет отношение к смерти Евгения?

— Не исключено, — отрезал конопатый. И проникновенно добавил. — Поверьте моему опыту: убийства из ревности случаются очень часто.

Кристина похолодела. До нее дошло, наконец, на что намекает сыщик: бывшая жена отомстила за измену. Прокралась, подлая, в палату, отсоединила жизненно важный прибор и угробила коварного предателя. Дескать, не доставайся же ты никому! Как легко превратить трагедию в фарс.

— Вы хотите сказать, что я сознательно лишила живого человека того, что было ему необходимо для жизни? —

деревянные губы не слушались, двигались медленно, тяжело, словно жернова мололи непросушенное зерно. — Что я убила этим собственного мужа? Которого любила? Которому никто из живых и в подметки не годится! Зачем?!

— Не надо кричать, мы не на сцене.

— К сцене вас и близко бы не подпустили, чересчур фальшивите.

Конопатое лицо побагровело, торчащие уши дернулись. Это шевеление было таким внезапным и смешным, что Кристина не смогла сдержать улыбку. За всю жизнь ей встретился только второй человек, который умел так здорово двигать ушами. Первый, одноклассник Мишка и ее тайная детская влюбленность, по слухам, давно отдыхает на нарах.

— Да я тебя за решеткой сгною, — прошипел Кнопушкин, — там с тебя живо спесь собьют!

И Кристина с ужасом поняла, что рыжий мент не врет. Захочет — и сгноит. Ведь им не истина нужна — жертва. Для галочки, для премии, для очередной звездочки. Они же никому не верят, только своим дурацким фактам. А факты против нее: зашла, вытащила, убила — отомстила. «Знатоков» их личной с Женей жизни и искать не надо, каждый будет рад одернуть нос гордячке. Стоит только переступить порог редакции или подежурить у вонючего толчка. Но по всему видать — уже успели. Собрали грязные сплетни, сварганили идиотскую версию и поставили жирную точку. Ладони повлажнели, в животе заныло. Она открыла рот…

Дверь распахнулась, и в кабинет вошел ее старый знакомый. Не обращая внимания на бледную, как полотно, свидетельницу, он прошел к столу и что-то шепнул на ухо следователю. Тот молча кивнул, взялся за дешевую шариковую ручку.

— Давайте вашу повестку, — поставил кудрявый автограф на бумажке и буркнул, — вы свободны. Понадобитесь — вызовем, — Кристина поднялась со стула и на негнущихся ногах переступила проклятый порог.

А во дворе, где стояли машины с мигалками, прислонилась к корявому дереву, дрожащими пальцами вытащила из сумки сигареты и защелкала зажигалкой. Но колесико прокручивалось без толку, все никак не хотело выплюнуть желтый язычок. Перед носом щелкнула другая, с огоньком.

— Добрый вечер! У вас, наверное, кончился бензин, — на нее с сочувствием смотрел Жигунов.

— Спасибо, — жадно затянулась Кристина.

— Бросать не пробовали?

— Нет, — руки по-прежнему унизительно тряслись.

— Я искренне сочувствую вашему горю, — она хотела ответить, но в горле застрял ком, и Кристина только клацнула зубами да молча кивнула. — Следователь ничем вас не обидел?

— Нет, — видно, никотин убивает не только лошадь, но и правду.

— Кнопушкин толковый парень, — похвалил коллегу Жигунов, — но иногда может и погорячиться. Молодой еще, бывает, нервы не выдерживают. У нас ведь

работа не сахар.

«Это на старуху бывает проруха, а у твоего сопливого мента все должно быть прошито крепко», — хотела возразить Кристина. Но не сказала ничего, глотнула очередную дымовую порцию и уставилась в небо. Она постепенно приходила в себя, тоскливо размышляя, что неприятности в ее жизни распускают цветочки, а какими окажутся ягодки — лучше и не думать.

— Как вы здесь оказались, Кирилл? Вы же, вроде, в другом отделении.

— Перевели.

— С повышением?

— Да, — улыбнулся карьерист.

Она поискала глазами урну, не нашла и тщательно затоптала окурок, присыпав сверху снегом.

— Терпеть не могу мусор, — пробормотала, точно извиняясь, — жалко лишнюю урну поставить, что ли?

— Когда похороны? — тихо спросил Жигунов.

— Думали, через три дня, — пожала плечами Кристина, — а теперь не знаю. Наверно, этим будет заниматься Лена, его дочь. Я ведь теперь ему никто. Нас развели, — неизвестно зачем доложилась она. — Да вы, наверняка, и сами знаете, — и вздохнула. — Пойду я. Извините, если оторвала от важных дел. Приятно было снова вас увидеть, — и это была святая правда: не появись он в кабинете, неизвестно, чем бы закончилась эта бодяга.

— Подождите, Кристина! Я должен кое-что сказать, — Жигунов помолчал пару секунд, потом продолжил. — Было сделано вскрытие, и проведена экспертиза. Смерть наступила в результате обширного инфаркта.

— У него был микроинфаркт, — прошептала она.

— Сначала, — согласился Кирилл, — но после случился обширный, который и привел к концу. Трубка здесь абсолютно не при чем. Ордынцев умер за двадцать минут до того, как вы ее вынули.

За двадцать минут! Как раз, когда она плела красивую сказку и не сводила глаз с капельницы. А кому же тогда плела?

— Спасибо, — непослушные губы бестолково прыгали и только мешали словам, — я пойду. Знаете, у меня много дел. Надо срочно на работу. А то засчитают прогул. У нас с этим строго, — несла чепуху, пальцами вытирая мокрые щеки и нос. И пожаловалась. — Опять забыла платок, вечно я его забываю.

— Возьмите, — протянул Кирилл аккуратно сложенный клетчатый квадрат и посмотрел на часы. — Послушайте, Кристина, сейчас уже семь. Пока до работы доедете — восемь. Может, выпьем по чашке кофе? Похоже, сегодня нас на работе уже не ждут. А мне очень нужен ваш совет, — и, наткнувшись на удивленный взгляд, поспешил добавить. — Я много времени не отниму.

От изумления у нее даже слезы вдруг высохли разом. Уж не надумал ли бравый сыщик приударить за старой знакомой? Вроде, повода не давала. А за пять лет они столкнулись всего четвертый раз, и не похоже, чтобы этот Кирилл неровно при ней дышал. К тому же, почти каждая встреча несла с собой беду, какой уж тут флирт. Но кофе, пожалуй, выпить можно. Почему нет? В конце концов, Кирилл Жигунов заслужил благодарность.

— Хорошо, — вздохнула Кристина и протянула скомканный влажный платок.

* * *