Бару Корморан, предательница
Шрифт:
Можно было сказать, что и принципал, и Бару отличались завидной аккуратностью и компетентностью.
Три года фальшивых свиданий подействовали усыпляюще: Бару давно решила, что он смирился со своим уделом и расценивал все как часть своей работы.
— Я сказал, что с меня хватит. Мне надоело играть роль любовника, — ответил Латеман, нарезая оленину мелкими кубиками. Он уставился в тарелку, костяшки его пальцев, сжимавших рукоять ножа, побелели. — Ваше превосходительство, я абсолютно уверен, что мне нет нужды описывать ущерб, нанесенный моей репутации — как финансиста, так и потенциального
Конечно, несправедливо так думать, но — почему именно сейчас? Почему ему вздумалось устроить сцену в преддверии столь важных событий? Как несправедливо. Он был совершенным, крайне полезным орудием — и в банке, и за обеденным столом.
— Договоренностью, — закончила за него Бару, подбавив в голос раздражения. — Пожалуй, вам нет нужды описывать ущерб.
— По я сделаю это. Вероятно, вы не осознаете, что появившись в обществе с очень юной женщиной из таких отдаленных мест, приобретаешь совершенно новую и необратимую репутацию! — Латеман опустил нож на тарелку так решительно, что она зазвенела не хуже корабельной рынды. Посетители ресторанчика тут же сделали вид, что не обращают на парочку никакого внимания. — Есть некоторые негласные правила, с которыми вы, похоже, незнакомы — что неудивительно, учитывая, где вы родились и воспитывались. Среди прочего, неприлично заводить личные отношения с подчиненными. А еще, как многие могут подтвердить, — крайне некорректно доверять ответственную имперскую должность неопытным юнцам, когда в наличии есть другие достойные кандидатуры!
Бару начала закипать. Хоть Бару и приготовилась к атаке, его слова все же попали в цель. С великим трудом она сдержала ответную колкость — фалькрестский афоризм о том, что мужчины мыслят конкретно и образно, а потому непригодны для работы с абстрактными числами и книгами. Лучше воспользоваться представившейся возможностью: его речь будет прекрасным поводом прекратить все встречи!
— Бел, — шепнула она, — я с удовольствием вам помогу. Вы сделали для меня достаточно.
Латеман склонился вперед. Фальшивая полумаска под его глазами была нарисована с поразительным мастерством.
Бару невольно отметила, что его ногти в крапинку тщательно подрезаны, и стала ждать ответной реплики.
— Бесполезно! Из этого конфузного положения нет достойного выхода, — зашипел он и сжал кулаки. — Я жду возмещения, иначе… — Он осекся, сглотнул и продолжал: — Иначе я извещу губернатора Каттлсона о дополнении к новой налоговой форме — я имею в виду ту самую о «разделе десяти билетов» — и доложу обо всей его крамольной сути.
Бару отсчитала пять вдохов и выдохов.
— Чего вы хотите? — спросила она, мимоходом уловив акцент, появившийся в ее афалоне, словно злость вытащила его наружу.
— Пожизненное пособие, учитывая, что моя карьера на имперской службе наверняка никуда не продвинется. — Он решительно стиснул губы. — И разрешение на брак из канцелярии правоблюстителя, необходимое для ухаживаний, которые я намерен начать.
Может, это приманка? Хитрость Зате Явы?
— Нет, — отчеканила она. — Коррупции на моей совести не будет. Я уволю вас и дам вам щедрое выходное пособие. А к Зате Яве можете отправляться сами.
В последний момент он сдержал крик, прозвучавший
— Не вам диктовать условия! Вы сломали мою жизнь! Без вашего содействия Зате Ява никогда не даст разрешения на мой брак с Хейнгиль Ри…
Хейнгиль Ри. Интересно. Значит, не одна она находит острые глазки принципала очаровательными.
— Дополнение к форме — чисто эмпирический опыт, безобидная часть моих исследований. Если вы и пойдете с ним к Каттлсону, мне нечего опасаться. — Бару безразлично пожала плечами — как ради себя, так и для устремленных на них глаз. — Просто не представляю себе, как вы рассчитываете добиться успеха в ухаживаниях за дочерью князя Хейнгиля. Браки с аристократами — убыточная игра для порядочного гражданина Имперской Республики.
— Она заслуживает вашей должности. Вы обесценили фиатный билет, вы игнорируете безнравственные забавы княгини Наяуру — что вы сделали, чтобы их прекратить? Вы хотя бы видите, в чем их опасность? А госпожа Ри не настолько слепа.
Бару сделала намеренно беззаботный — с расчетом разозлить его — глоток вина. Как это на него похоже — не замечать ничего вокруг, кроме страшной угрозы в лице княгини Наяуру и ее любовников!
— Прислушайтесь к себе. Ввязываетесь в лихорадку мечтаний о королевстве и наследстве. Давно ли вы сбились с верного пути?
Латеман благопристойно выпрямился и взял себя в руки. Бару поняла, что недооценила его, и убедилась в своей догадке, едва он вновь заговорил.
— Бару, вы поможете мне. Иначе я пойду к Зате Яве и дам показания — письменные, под присягой — что за три года ухаживаний вы ни разу не взглянули с интересом ни на меня, ни на любого другого мужчину. Тогда вы попадетесь к ней и никогда не сможете вырваться на волю.
Бару ничего не могла поделать с ответной реакцией. К такой угрозе — сколь реальной, столь и отвратительной — ему прибегать не стоило. Бару вскочила и наполовину сдернула со своей левой руки перчатку, прежде чем смогла остановиться и подумать. Вокруг зашептались. Бел Латеман был явно потрясен.
— Вы не посмеете, — выдавил он. — За вас некому выйти на поединок, кроме вашего бесхребетного секретаря.
— Латеман, — процедила она, — мне не понадобится заместитель.
— Тогда я откажусь, — заявил он, подняв подбородок. — Поединок — состязание равных.
Мысли вихрем закружились в ее голове. Теперь она принялась оценивать возможности и последствия. Она сфабрикует все что угодно! Она сумеет устроить настоящее представление, и она станет режиссером невероятного спектакля, сотканного из любви, ревности, коррупции, нарушения приличий, скандалов на почве расы, возраста, гигиенического поведения!
И Ордвинн содрогнется! Слухи просочатся во все закоулки.
Каждый житель Ордвинна будет судачить и сплетничать об этой сенсации.
Превосходно, не так ли?
Вот что ей нужно.
Бару молниеносно сдернула с руки наполовину снятую левую перчатку и швырнула ее на стол.
— До первой крови, — громко, чтобы слышали остальные посетители, сказала она. — За честь Тараноке, моей родины, которую вы оскорбили. Можете назвать заместителя. Но я буду драться сама.
Латеман неловко поднялся и вытаращил глаза.