Бег времени. Тысяча семьсот
Шрифт:
– Где пропадал? Где меня только не носило… А ты как проводила эти дни? Мне не хватало твоих едких шуточек,- надеюсь, она не услышала, насколько я соскучился, что у меня пару раз возникало безумное желание рвануть к ней домой под каким-нибудь предлогом, или же преследователем таскаться по городу.
– Едких? Вот, значит, какого ты обо мне мнения, - пожала она плечами, - Мне тоже не хватало твоей иронии. Хотя я сполна получала ее от Ксемериуса и Джулии…
Я старался идти не спеша, чтобы насладиться подаренным судьбой временем.
– Джулии? – изумлению моему не было предела. Еще недавно она меня ревновала к Джулии, а теперь ходит к ней в гости. Может, действительно, нужно было побыть
Впереди по коридору замаячил один опасный момент: три ступеньки и немного неровный пол. Недолго думая, я схватил Гвендолин на руки, почувствовав ее тело в своих руках. Кровь во мне побежала быстрее, активно вырабатывая эндорфин.
– Мы… - она замолчала на секунду, хватаясь руками за мою шею, от чего сразу побежали мурашками по всему телу, - друзья по несчастью. И думаю, что теперь бесполезно скрывать правду, Гидеон. Я видела портрет.
– Свой? – я наслаждался, ощущая ее тело в своих руках. Наверное, мою довольную улыбку слышно по голосу.
– Бенедикта, - прошептала она, - Бенедикта Бенфорда Второго.
Имя прозвучало, как удар. Я оступился и чуть не упал вместе с Гвен на руках. Осторожно опустив ее, попытался справиться с чувствами внутри себя, где солировал страх. Девушка уже сорвала повязку и смотрела на меня своим пронзительным голубым цветом глаз, а я даже не успел собраться и напустить вид. Ну? Говори. Говори же! Не тяни с приговором «Гидеон, я любила и люблю его, и буду любить. А ты просто заноза в заднице. И вообще это ты во всем виноват. Останемся друзьями?».
– Нам нужно поговорить, - сказала она, продолжая прожигать меня взглядом.
– Без обмана.
Понятно. Обвинение и суд откладываются до разговора. Я вздохнул и выпрямился, собрав всю волю в кулак и закусывая губу от гнева, разочарований и обид.
– Хорошо, давай без обмана. – Merde! Diablo! Я не готов сейчас разговаривать с ней. И сегодня тоже. – Давай завтра. Я должен элапсировать в 1912 завтра в обед. Может после?
Она замялась на секунду, явно не желая откладывать разговор в темный ящик.
– Обещай, что этот разговор состоится.
Скрипя зубами от нежелания давать обещание, спустя пару секунд я все-таки сломал себя.
– Обещаю, – что ж, теперь она мне задолжала одно обещание. – Пойдем.
Я развернулся и не стал дожидаться Гвен, полностью уйдя в тревогу и мысли. Она шла молча за мной и тишина с ее стороны усиливала боль.
Открыв хранилище, я пропустил ее вовнутрь, наблюдая, как она вошла с царской осанкой - маленькое напоминание о ее пребывании в 18 веке в роли титулованной дамы. Это лишь укрепило меня в своих силах, поэтому я напустил на себя, как можно больше, безразличия и деловитости. Установив дату на хронографе и сверившись по гроссбуху хроник, я пригласил ее к аппарату, стараясь не смотреть ей в глаза.
– Пароль «Ab imo pectore» - от души, с полной искренностью. – Я смотрел на свои новые ботинки, только не на Гвендолин. А сам внутренне молился, чтобы она сказала что-то одобряющее, что-то обнадеживающее.
– Все-таки эти Хранители такие пафосные с этими паролями. Нет, чтобы просто сказать “банан” и все сразу поняли из какой ты психушки, - она протянула палец к хронографу и уколола палец, на прощание взглянув на меня, - Я скучала по тебе.
Я не успел ничего ей ответить, слишком неожиданно это было, как тогда, в больнице с поцелуем – столь близко, столь многообещающе и в тоже время ничего конкретного. Может та Гвендолин из будущего, что так влюбленно смотрела, привиделась мне? Что означает это «я скучала»? Почему нельзя сказать - любишь или нет? Сразу вспомнилось ее суаре, где она произнесла горькое «когда-то я любила тебя» … Наверное, эти слова будут моими
Закончив с отчетами для Хранителей, я поехал домой, отказавшись от машины и решив добраться на общественном транспорте. Мне нужен был город и свежий воздух. Я хотел почувствовать себя человеком из толпы: простым, обыкновенным, ничем не примечательным, со своими заботами и страстишками, а не ходячей аномалией, генетической ошибкой природы, который боится быть отвергнутым девушкой, вспомнившей, сколько проблем я ей принес и наговорил в прошлом, а главное, что так и не сказал. Я пытался забыться, но это не получалось. В голове бушевал смерч мыслей, чувств, догадок.
– Может, просто я все еще люблю тебя… - я накрыл своей ладонью ее руку, которая лежала на моей щеке. Словно невидимую плотину сорвало: слова было уже не удержать, хотя знал, что не должен был делать этого. Это ведь не просто игра, это жизнь и она может так резко оборваться. – Гвен, я не могу без тебя… Не бросай меня, пожалуйста. Не бросай.
Я чувствовал себя маленьким ребенком, который просит защиты. В эту минуту я действительно был таким: умолял ту, которую люблю, чтобы дала шанс жить, чтобы снова чувствовать себя сильным и противостоять всем и вся.
Она тогда так и не сказала, что любит меня. Она сказала «когда-то любила», что отлично сочеталось с ее признанием в 56-ом, когда Гвендолин вспомнила о чувствах ко мне: «Ты говорил, что я тебя ненавидела, но я была влюблена в тебя. Наверное, это было очень давно».
– И что теперь? Ты испытываешь отвращение, глядя на меня?
– Нет. Большую часть времени я пытаюсь понять, с какого неба ты свалился.
Именно тогда она начала обрезать вновь отраставшие крылья за спиной. Я пытался не упоминать имени Бенфорда, всячески избегая любой темы о 18 веке. Боялся, что она вспомнит его. Мой кошмар начал сбываться. Могу догадываться, о чем она спросит, точнее, обвинит: почему не сказал, что я была замужем? Почему умолчал, когда понимал, что вскользь пронесшийся обрывок воспоминаний, это Бенфорд?
– Парень с темными глазами. Он только что… Я только что вспомнила. То, как я элапсировала. Только не в прошлое, а в будущее. Я сказала ему, что скоро вернусь, а он не верил. Там был и ты. Точнее твой голос. Ты сказал, что я погубила себя сама.
Потрясающе, Гвен! Одна тирада, а сколько смысла и боли. Ты поставила еще одну точку над i за меня. Еще на один шаг дальше от тебя.
Пришел я домой вовремя, как раз начинался дождь. Раздевшись, я отнес продукты, купленные по пути в супермаркете, в пустой холодильник. В квартире стояла мертвецкая тишина. Заглянув в комнату брата, увидел его спящим. Он не храпел и не сопел, не слышно было даже как дышал, видно Рафаэль был в состоянии близком к коме. Наверное, Лесли его просто загнала. Это сумасшедшая девчонка постоянно его куда-то срывала, да и он тоже хорош – следовал за ней попятам, будто пришитый. Рафаэль как-то даже пожаловался, что Лесли достается слишком много внимания от других парней, а его это бесит и выводит из себя. Хм… Если бы на ее месте была Гвендолин, я бы тоже таскался за ней попятам и бесился только от взглядов соперников. В принципе, и так злюсь и ревную сильно, но дело в том, что я не имею даже права на такие чувства к ней, не то, чтобы оспаривать ее и пытаться «надеть паранджу». А теперь я уже сомневаюсь, что она захочет со мной даже просто общаться, так как я подорвал главный принцип дружбы - доверие. Скрытность, увиливание, обман на мелочах - обычно не прощается.