Бег времени. Тысяча семьсот
Шрифт:
Он удалился, оставив меня наедине с Гвен, отчего сразу тишина между нами стала напряженной и неприятной. Я попытался объясниться с ней, но только произнес ее имя, как она в нетерпении рванула от меня по лестнице на второй этаж.
– Гвенни! Остановись! Пожалуйста!
– Оставь меня в покое!
Никогда не слышал такое отчаяние в ее голосе! Я попытался схватить ее за руку, чтобы развернуть и заглянуть в ее глаза, чтобы хоть на секунду понять, что у нее творится в голове.
– Не могу. Каждый раз, когда я оставляю тебя одну, ты совершаешь что-нибудь необдуманное.
–
– Нет, я этого не сделаю. Послушай, мне действительно жаль, что так получилось. Я не должен был этого допустить.
– Но допустил ведь! Потому что ты глаз с неё не сводил! – как-то неправдоподобно звучал ее гнев. Ничего не понимаю… Она влетела в первую попавшуюся комнату, а я рассмеялся на ее заявление. Гвен стояла, потупив взор, стараясь не смотреть на меня.
– Да ты ревнуешь!
– А тебе только этого и надо!
– это - правда, мне было приятно. Я получал наслаждение от одной мысли, что она считала меня своим по праву.
– Граф обязательно спросит нас, где мы задержались, - мой ответ был странным, но я растягивал удовольствие.
– Пусть твой ненаглядный граф пошлёт за нами своего названого брата из Трансильвании. Может, он никакой и не граф. Титул его такая же фальшивка, как и розовые щёчки этой… как её там? — Гвендолин от ярости шмыгнула носом. Эта свойственная ей привычка вызвала во мне прилив нежности и любви. Захотелось сильно сжать ее в объятиях, пока она не попросит пощады, чтобы отпустил. Вместо этого я продолжил:
– Хм… Я вот, например, снова забыл её имя.
– Врёшь, - ее голос уже не был так суров и беспощаден. Я видел призрак улыбки на ее губах.
– Граф никак не виноват в поведении Ракоци. Он наверняка накажет его за это. Ты можешь не любить графа, но ты обязана его уважать, – я вздохнул, как бы мы ненавидели Сен-Жермена с его шайкой, но они наши враги, опасные и вероломные. А врага нужно уважать. Нельзя пренебрегать этим. Гвендолин злобно сверкнула глазами и засопела, отворачиваясь. Видно, что внутри нее бурлит лава эмоций.
– Ничего я не обязана… - она запнулась. Я увидел, как ее взгляд остановился у меня за спиной, а зрачки чуть расширились.
– Что там? – я обернулся, проследив за ее взглядом.
– Ничего! – ее голос был звонче обычного «ничего». И тут я увидел легкое колыхание портьеры.
– Там, у окна. Кто-то подслушивает нас, - моя рука дернулась к эфесу шпагу. Но в этот момент Гвендолин прижалась ко мне и приникла к губам. Не сразу осознав, что она меня поцеловала, я потерял пару драгоценных секунд. И только потом, отдался нахлынувшему чувству, будто меня смывает в водовороте. Я целовался со всей страстью, которая накопилась за все эти дни, со всей тоской по ней: ее смерть, кома, мои ежедневные просиживания в палате за чтением Шекспира, борьба с адом за ее душу и амнезия - как счастье, что она жива, и мучение из-за невозможности быть ей больше, чем просто другом.
Не знаю, сколько времени прошло, возможно, сменилось столетие, прежде чем мы очнулись и оторвались друг друга, тяжело дыша и шатаясь, как пьяные.
– Ты же не… - я обернулся к занавеске. Неужели она поцеловала ради того, чтобы отвлечь
– Решил вызвать на дуэль занавеску? Не думаю, что у нее есть шанс против тебя.
Я рассмеялся.
– Рад, что мои способности фехтовальщика превосходят по твоему мнению хотя бы занавеску.
Теперь ее очередь была смеяться над моей шуткой, отступая назад к двери и смущенно опустив взгляд.
– Пойдёмте, граф Велидер, нас ждут, – и снова перемена мест слагаемых – опять ощущение, что передо мной незнакомка из будущего. Я последовал за ней к выходу, и мы молча двинулись к гостиной, которая была через пару дверей. Внутри, сидя на расшитой пестрыми птицами софе, сидел граф с недовольным видом.
– Прошу прощения, что заставили вас ждать. Произошел весьма неприятный инцидент.
– Попробуйте меня удивить, - граф это сказал с улыбкой, но было ощущение, что передо мной скалится чудовище.
– Ваш преданный слуга Ракоци перепил опиумной настойки, и вместо того, чтобы нас защищать от людей Альянса, пренебрёг всеми правилами приличия и непристойно домогался до мисс Шеферд!
– я с вызовом смотрел в лицо графа. Ни один мускул не дрогнул на его старческом лице, лишь глаза выдавали удивление. – Благо во время подоспела помощь.
– Как неудобно вышло. Прошу прощение, мисс Шеферд, за этот гнусный инцидент. Поверьте, Ракоци не останется безнаказанным, - но я осознавал, что Сен-Жермену плевать на Гвендолин, и он с удовольствием отдал бы ее на растерзание Ракоци где-нибудь в подворотне, но на балу и при свидетелях это бросало на его честь тень. К тому же он понимал, что ему надо играть роль радушного благодетеля путешественников Ложи и Мессии для всего человечества, который предоставит людям спасение от всех болезней.
Я кинул взгляд на Гвендолин, она боялась поднять глаза, смотря себе под ноги и нерешительно стоя у самой двери, будто шаг к центру комнаты и она упадет без чувств.
– Благодарю, милорд. Я уверена, что такого больше не повторится, - прошелестела она, теребя край кружева платья.
– Хорошо, думаю, мы с вами друг друга поняли… - не успел граф закончить предложение, как в дверь ворвались двое вооруженных мужчин. Всё произошло в одно мгновение: Аластер выкинул руку вперед и прижал к себе Гвендолин, а второй, незнакомый мне мужчина, злобно щерясь, выставил клинок в боевой готовности.
Я рефлекторно вытащил оружие и встал в боевую позицию, готовый принять бой, но что моя шпага против его клинка – один удар и она сломается.
– Если двинетесь, клянусь Господом Богом, я перережу ей глотку! – и только сейчас я заметил, что Аластер держал кинжал у горла Гвендолин. Она была бледна, как мел, и, кажется, боялась лишний раз вдохнуть, цепляясь судорожно за рукав врага.
– Аластер, какой опрометчивый, безрассудный ход! – ледяной тон Сен-Жермена пугал не меньше, чем лезвие у горла Гвен. – Поздравляю, впервые вы себя подставили на растерзание моих людей. Бросьте это дело! Бегите и молитесь, чтобы остаться в живых.