Бегущий по лезвию бритвы
Шрифт:
И без какого бы то ни было колебания или смущения он изложил теорию швейцарцев, присвоив авторство себе.
— Очень интересно,— не скрывая впечатления от рассказа доктора, откликнулся Арни и повернулся к Джеку Болену: — Можно создать такую камеру?
— Конечно,— пробормотал Джек.
— И датчики,— добавил доктор Глоб,— чтобы пациент мог покинуть камеру и ориентироваться в реальном мире. Зрительные, слуховые...
— Запросто,— повторил Болен.
— А как насчет такого...— нетерпеливо подхватил Арни,— способен ли шизофреник двигаться так быстро во времени по сравнению
Глоб пожал плечами, изображая согласие.
— Вот оно, Джек! — повернувшись к Болену, пробормотал Арни.— Черт побери, во мне погиб гениальный психиатр. Замедлить его восприятие — черта с два! Я говорю — ускорить! Пусть опережает время, если ему так нравится. Только пусть делится своей информацией с нами, а, Болен?
— Вот здесь-то и лежит камень преткновения,—заметил Глоб,— При аутизме способность к межличностным контактам кардинально нарушена.
— Понимаю,— согласился Арни, но это его явно не смущало,— Я достаточно хорошо это понимаю, чтобы найти выход из положения. Разве этот парень, Карл Юнг,— разве ему не удалось давным-давно расшифровать язык шизофреников?
— Да,— ответил Глоб,— несколько десятилетий назад Юнгу удалось разгадать индивидуальную лексику шизофреников. Но при детском аутизме, которым страдает Манфред, отсутствует вообще какой бы то ни было язык, по крайней мере в вербальном смысле. Возможно, мальчик переполнен личными индивидуальными переживаниями, но они не выражаются в словах.
— Черт,— выругался Арни.
Женщина бросила на него укоризненный взгляд.
— Серьезная проблема,— объяснил ей Арни.— Надо как-то заставить этих несчастных аутичных детишек общаться с нами и рассказывать нам о том, что им известно, не правда ли, док?
— Да,— откликнулся Глоб.
— Теперь этот Манфред — сирота,— продолжил Арни.
— Ну, у него еще есть мать,— заметил Глоб.
— Но они не настолько беспокоились о своем ребенке, чтобы забрать его домой,— возбужденно отмахнулся Арни,— предпочли сплавить мальчонку в лагерь. Черт, я вытащу его оттуда и возьму сюда. А ты, Джек, сконструируешь прибор, который нам поможет понимать его, улавливаешь?
— Не знаю, что и сказать,— подумав, рассмеялся Джек.
— Уверен, ты справишься. Черт, да тебе это будет раз плюнуть, учитывая, что ты сам шизофреник.
— Ах вот как? — заинтересованно повернулся к Болену доктор Глоб. Автоматически он уже отметил про себя его напряженный позвоночник, ригидность мускулатуры, не говоря уже об общем астеническом телосложении.— Похоже, вы гигантскими шагами движетесь к выздоровлению.
Болен поднял голову, и взгляды их встретились.
— Я совершенно здоров. И уже давно.— На его лице застыло неестественное выражение.
«От этого еще никому не удавалось окончательно выздороветь»,— заметил про себя Глоб, хотя вслух ничего подобного не сказал. Вместо этого он предпочел вернуться к основной теме:
— Возможно, Арни прав, и вы сумеете вступить в эмпатическую связь с аутичным ребенком. Здесь-то и заключена основная сложность, так как аутичные субъекты не осуществляют
— Построй мост через эту бездну, Джек! — воскликнул Арни и хлопнул Болена по спине.— Вот твоя работа, я включаю тебя в свой штат.
Глоба переполнила зависть. Чтобы скрыть ее, он опустил голову и уставился в стакан. Однако женщина уже обратила внимание на его переживания и улыбнулась ему. Впрочем, доктор не ответил ей.
Глядя на доктора Глоба, сидевшего напротив, Джек Болен ощутил, как постепенно видоизменяется его восприятие и рассеивается внимание — как раз то, чего он больше всего боялся. Именно с этого все началось в кабинете заведующего кадрами в «Короне», и с тех пор это ощущение не покидало его, грозя проявиться в любую минуту.
Сейчас он видел психиатра в абсолютном приближении к реальности: не как человека из кожи и плоти, а как механизм, собранный из проводов и переключателей. Плоть таяла и обретала прозрачность, за ней проступали механические устройства. Пытаясь скрыть свое состояние, Джек сжал стакан, продолжая прислушиваться к разговору и время от времени кивать. Ни Глоб, ни Арни ничего не замечали.
Зато женщина обратила внимание.
— Вам нехорошо? — перегнувшись через стол, тихо спросила она Джека.
Он покачал головой, пытаясь дать ей понять, что с ним все в порядке.
— Давайте оставим их,— шепотом продолжила женщина,— Мне они тоже надоели... Мы с Джеком оставим вас наедине,— громко сообщила она Арни.— Идемте.
Она дотронулась до плеча мастера и встала. Он почувствовал прикосновение ее легких сильных пальцев и тоже поднялся.
— Не исчезайте надолго,— заметил Арни и вернулся к беседе с Глобом.
— Спасибо,— поблагодарил Джек женщину, когда они шли по проходу между столами к выходу.
— Вы обратили внимание, какая его охватила зависть, когда Арни сказал, что берет вас на работу? — спросила Дорин.
— Нет. Вы имеете в виду Глоба?.. Со мной такое бывает,— извиняющимся тоном продолжил Джек.— Что-то с глазами — наверное, астигматизм. В результате напряжения.
— Хотите посидеть в баре? — предложила Дорин.— Или выйдем на улицу?
— На улицу,— ответил Джек.
Они остановились на мосту. В воде, смутно мерцая, скользили рыбы, казавшиеся полуреальными существами,— здесь, на Марсе, они были настоящим раритетом. Они казались чудом, и Джек с Дорин, ощущая это, не могли оторвать от них глаз. Оба чувствовали, что думают об одном и том же, и знали, что не обязательно говорить об этом вслух.
— Как хорошо здесь,— наконец промолвила Дорин.
— Да.
— В разное время, так или иначе, все были знакомы с каким-нибудь шизофреником,— заметила Дорин,— если, конечно, сами не болели. У меня страдал шизофренией младший брат, еще там, Дома.
— Со мной все будет хорошо,— откликнулся Джек.— Со мной уже все в порядке.
— Нет,— покачала головой Дорин.
— Нет,— согласился он,— но что я могу поделать? Вы же сами сказали: шизофреник навсегда останется шизофреником,— Он замолчал, устремив взгляд на бледную, плавно передвигавшуюся рыбу.