Бегущий по лезвию бритвы
Шрифт:
Перед тобой лежит целая планета. Завтра, например, мы полетим в горы Франклина Рузвельта, и ты мне все покажешь, а потом я пойду и оформлю документы — я собираюсь купить эту землю. И ты купи, слышишь? Я одолжу тебе денег.— Он улыбнулся, обнажив стальные зубы.
— Это не мое дело. Хотя спасибо,— ответил Джек.
— Я выберу тебе участок,— предложил Лео.
— Нет. Меня это не интересует.
— Ты... тебе нравится твоя работа, Джек? Ну, создать машину, чтобы разговаривать с ребенком? Похоже, это достойное занятие. Я горжусь тобой. И Дэвид, прекрасный парень, он тоже гордится тобой.
—
— У Дэвида ведь не проявляются никакие симптомы шизо?..
— Нет.
— Не знаю, где ты ее подцепил. Уж точно не от меня — я люблю людей.
— Я тоже.
«Интересно,— подумал Джек,— что бы сказал отец, если бы ему стало известно о Дорин. Вероятно, его бы это* огорчило; он принадлежит к поколению со строгими правилами — родился в 1924-м — давным-давно. Теперь мир совсем другой. Удивительно, как отец приспособился к новому миру, просто чудо какое-то. Лео, родившийся в период бума сразу после Первой мировой войны, стоит здесь, на краю марсианской пустыни...»
И все же он ничего не поймет о Дорин и почему Джеку так важно любой ценой сохранить эти отношения.
— Как ее зовут? — спросил Лео.
— Ч-что? — заикаясь, переспросил Джек.
— Я немножко телепат,— бесцветным голосом произнес Лео.— Ты согласен?
— Вероятно,—помолчав, ответил Джек.
— Сильвия знает?
— Нет.
— Я сразу понял, потому что ты стараешься не смотреть мне в глаза.
— Чушь! — раздраженно оборвал его Джек.
— Замужем? У нее есть дети, у женщины, с которой ты путаешься?
— Почему бы тебе не использовать свои телепатические способности? — изо всех сил сдерживаясь, ответил Джек.
— Я просто не хочу, чтобы это ранило Сильвию,— произнес Лео.
— Она тут ни при чем.
— Не очень приятно проделать огромный путь, чтобы узнать такие новости,— сказал Лео.— Ну что ж...— вздохнул он,— Как бы там ни было, у меня есть свои дела. Завтра утром встанем пораньше и отправимся.
— Не суди слишком строго, папа,— попросил Джек.
— Хорошо,— согласился Лео.— Я знаю, теперь другие времена. Ты думаешь, что таким образом поддерживаешь себя, да? Может, оно и так. Может, это способ сохранить здравый смысл. Я не хочу сказать, что ты сумасшедший...
— Просто слегка тронутый,— с горечью уточнил Джек. «Господи, и это мой родной отец,— подумал он,— Какая пытка! Какая жуткая трагедия».
— Я знаю, с тобой все будет в порядке,— продолжил Лео.— Я вижу, ты борешься, а не просто заводишь шашни. Я слышу по твоему голосу, что тебе нехорошо. То же самое, что у тебя было, только с возрастом сил становится меньше и переносить это тяжелее, верно? Да, я понимаю. Эта планета очень пустынна. Странно, что вы все, эмигранты, вообще не посходили с ума. Так что я понимаю: вы должны ценить любовь, как бы она ни выражалась. Тебе пригодится и то, что есть у меня,— эта моя земля; возможно, для тебя тем же самым сможет стать твоя машина, которую ты делаешь для бедного немого ребенка. Я хотел бы посмотреть на него.
— Ты его увидишь,— пообещал Джек,— возможно, завтра.
Они еще постояли немного и направились обратно к дому.
— Сильвия все еще принимает наркотики?
— Наркотики? — Джек рассмеялся.—
— Какая она славная девочка,— заметил Лео.— Плохо, что у нее такое нервное напряжение. А она ведь еще помогает несчастной вдове по соседству, как ты говорил.
В гостиной Лео сел в кресло, откинулся на спинку и вздохнул, устроившись поудобнее, чтобы продолжить разговор. Было видно, что ему есть что сказать и молчать он не намерен.
Приняв, как всегда перед сном, сто миллиграммов барбитурата, Сильвия спала. Со двора до нее смутно долетали голоса мужа и свекра; в какой-то момент реплики вдруг стали резкими, и она, встревожившись, села.
«Неужели ссорятся? Дай бог, чтобы нет; надеюсь, прилет Лео ничего не разрушит».
Голоса снова затихли, и она расслабилась.
«Без всяких сомнений, он — замечательный старик. Очень похож на Джека, разве что более решительный».
В последнее время, с тех пор как ее муж начал работать на Арни, он сильно изменился. Дело ему действительно было поручено жуткое. Молчаливый аутичный мальчик пугал Сильвию, и одновременно ей было его жаль. Но жизнь и так достаточно сложна. Мальчик то и дело вбегал и выбегал из дома на цыпочках с таким взглядом, словно видел невидимое и различал не слышимые окружающими звуки. Если бы время можно было обратить вспять и каким-нибудь образом вернуть Норберта Стайнера к жизни! Если бы только...
И в ее затуманенном сознании, как при яркой вспышке, возник продавец-неудачник, отправляющийся с утра со своими чемоданами объезжать покупателей: йогурт и ром с черной патокой.
Может, он до сих пор где-то жив? Может, Манфред, затерявшийся в искаженном времени, как говорит Джек, видит его?.. Впрочем, скорее всего они правы, и он видит будущее, то, что лежит впереди. Они получат то, что им надо. Но почему Джек? Джек, зачем тебе это надо? Родство между тобой и этим больным ребенком, да? О-о-о...
Мысли ее покрыла тьма.
А что потом? Буду ли я тебе снова нужна?
Не может быть родства между здоровым и больным. Ты другой — это-то и мучает меня. И Лео это знает, и я это знаю. А ты? Ты любишь меня?
Она спала.
Высоко в небе кружили хищные птицы. У фундамента здания валялись их экскременты. Он поднял несколько комков — те шевелились и набухали в его руках, и он знал, что внутри них — живое. Осторожно он понес их в пустой коридор здания. Комок раскрылся и вывалился из рук, его волосатый бок треснул. Кокон лежал на боку, и щель в нем так расширилась, что можно было различить скрывавшееся внутри существо.
Какая гадость! Там лежал червь, свернувшийся кольцом, с влажными белесыми складками, настоящий глист. Если бы только птицы увидели его и сожрали!..
Он бросился вниз по лестнице: при каждом шаге ступеньки прогибались, а кое-где доски и вовсе отсутствовали. Сквозь деревянное решето ступеней он посмотрел вниз в угрюмый стылый пролет и увидел, что тот полон древесины, до такой степени сгнившей, что она превратилась в мокрую труху. Гадость.
Взмахнув руками, он взмыл к парящим птицам и полетел, одновременно чувствуя, что падает. Они клевали его голову.