Бегущий по лезвию бритвы

Дик Филип Киндред

Рони обратилась к самому Барни:

— Что мы можем для тебя сделать?

— Он хочет вернуться на Марс,— ответило за Барни его будущее «я»,— они задумали уничтожить Элдрича, подав на него в суд. Для того чтобы эта машина закрутилась, необходимо, чтобы Барни принял «КВ-7». Ты это помнишь?

— Но ведь дело это так и не попало в суд,— ответила Рони.— Элдрич все уладил, Лео отозвал свое заявление.

— Мы можем отвезти тебя на Марс в корабле нашей компании,— сказал Барни из будущего.— Но тебе это вряд ли что-то даст: Элдрич будет сопровождать тебя во время путешествия и вдобавок устроит тебе торжественную встречу на Марсе — он такие вещи любит. Не забывай о том, что призрак по

своему желанию может переноситься в любое место и в любое время. Эта его способность, а также отсутствие у него метаболизма — в нашем понимании этого термина — вот главные его приметы. Крайне странным является то, что на него действует гравитация. В последнее время учеными был сделан ряд попыток как-то объяснить этот феномен, я имею в виду призраков, но, насколько я понимаю, ничего сколь-нибудь определенного установить им так и не удалось. Решение этой проблемы имело бы и прикладное значение — мы смогли бы возвращать призраков в их время и на их место,— он выразительно посмотрел на Барни.

Внутри у Барни все похолодело.

— Вы хотите от меня избавиться? — спросил он дрожащим голосом.

— Разумеется. И этого хотим не только мы, этого хочешь и ты — ты вернешься назад, в то время, когда вы...— Двойник Барни неожиданно осекся и с опаской посмотрел на Рони. Говорить при ней об Эмили он явно побаивался.

— Я знаю, что они проводят какие-то эксперименты с использованием высоковольтной аппаратуры. В Колумбийском университете занимаются магнитными полями, а...

— Лучшие результаты получены Калтехе, на Западном побережье. Призрак подвергается бомбардировке бета-частицами, это жесткое бета-излучение приводит к распаду информационной матрицы.

— Все понятно,— кивнул Барни.— На том позвольте откланяться. Я отправляюсь в Беркли — послушаю, что мне скажут физики.— Он чувствовал себя полным идиотом — он сам начинал подумывать о том, как бы ему от себя избавиться!

— Странные вещи ты говоришь,— пробормотала Рони.

— Что тебя так удивляет? — спросил двойник Барни, сложив на груди руки.

— То, что ты сказал о Калтехе,— ответила Рони.— Насколько я знаю, они никогда не занимались призраками,— она взглянула на Барни и еле слышно прошептала:

— Попроси его показать руки!

— Покажи мне свои руки,— обратился Барни к двойнику. Он уже и сам видел, что с тем происходит что-то не то: челюсть приобрела знакомые угловатые очертания, глаза сузились в щелочки...—Впрочем, не стоит,—добавил Барни слабеющим голосом.

Его будущее насмешливо сказало ему:

— Бог помогает тем, кто сам себе помогает, Майерсон. Ты шляешься по закоулкам своего сознания, пытаясь найти того, кто пожалел бы тебя — пожалел, обогрел и все такое прочее. Я тебя жалею, Барни, я! Когда ты решил принять наркотик во второй раз, кто отговаривал тебя? Я! Я освободил бы тебя отсюда, знай я, как это делается. А я, как ты, наверное, понимаешь, знаю об этих делах куда больше всех остальных.

— Что же с ним будет? — спросила Рони у его будущего «я», которое с недавнего времени таковым уже не являлось; к тому моменту, когда она сформулировала свой вопрос, мета-формоза уже закончилась, теперь за столом сидел Палмер Элдрич, седой высокий человек с изможденным лицом и крупными стальными зубами,— Неужели с ним это навсегда?

— Хороший вопрос! — кивнул Палмер Элдрич,— Мне тоже хотелось бы это понять. Меня это касается не в меньшей степени,—он повернулся к Барни.—Ты, вероятно, уже понял, что отслеживать свой обычный гештальт вовсе не обязательно,— ты можешь превратиться в камень, дерево, ракету, секцию антитермального козырька и так далее. Лично я перепробовал едва ли не все. Если ты становишься чем-то неодушевленным, например бревном, для тебя перестает

существовать такая категория, как время. Для того кто жаждет поскорее вернуться в свой мир, этот вариант является прекрасным — возврат происходит мгновенно! Я же, признаться, возвращаться туда не спешу,— он понизил голос.— Если я вернусь в свои пространство и время, меня тут же убьет Лео Булеро. Таким образом, жить я могу только здесь. Что до тебя, Барни...— он заулыбался,— то я посоветовал бы тебе стать камнем. Я понятия не имею, сколько времени будет действовать наркотик — может быть, десять лет, может быть, сто, может быть, миллион! Есть и другой вариант: ты можешь стать какой-нибудь окаменелостью и лечь под стекло музейной витрины! — Элдрич смотрел на Барни едва ли не с нежностью.

Немного помолчав, Рони сказала:

— Может быть, он прав, Барни...

Барни подошел к столу, поднял с него стеклянное пресс-папье и тут же вернул его на место.

— Мы его коснуться не можем,— пробормотала Рони,— он же свободно...

— Способность призраков манипулировать материальными объектами — вещь достаточно хорошо известная. Она доказывает то, что призраки или духи не просто отображаются в какой-то конкретной реальности, но присутствуютв ней! Вспомните о полтергейсте: духи резвятся так, что стены ходуном ходят, при этом они остаются духами!

На одной из стен поблескивала металлическая пластинка. Это был памятный жетон — приз, которого удостоились работы Эмили на выставке, состоявшейся за три года до того, как Барни был призван на службу в колонии. Пластинка висела там же, где и прежде.

— Я хочу стать этим! — воскликнул Барни, указывая на жетон, представлявший собой табличку, вырезанную из красного дерева и взятую в медную рамку; он был уверен в том, что его двойник ни за что не выбросит ее. Оставалось понять, каким образом он, человек, мог стать памятным жетоном, висящим па стене.

— Майерсон, тебе помочь? — обратился к нему Палмер Элдрич.

— Да!

И в тот же миг таинственная сила властно подхватила его и понесла в неведомые дали. Он раскинул руки в стороны, чтобы удержаться на ногах, и вдруг почувствовал, что он действительно летит, точнее, падает! Падает в бездонный сходящийся колодец. Он вдруг понял, что Элдрич снова обманул его, этот монстр с железными зубами обвел его вокруг пальца и сделал нечто такое, о чем он, Барни Майерсон, не имеет ни малейшего понятия...

— Будь ты проклят, Элдрич! — беззвучно прокричал своими, теперь уже бесплотными, губами Барни, падая все дальше и дальше, проваливаясь все глубже и глубже. Теперь над ним не была властна и гравитация — он утратил свой вес, он не был теперь даже призраком!

«Оставь мне хоть что-нибудь, Палмер! Молю тебя, оставь мне хоть частичку меня! — вспыхнуло в сознании, но тут же поползли тяжелые мысли, в которых невозможно было усомниться. Палмер Элдрич сделал это не сейчас. Он сделал это еще там, на Марсе, а может быть, и еще раньше, где-то на заре этого мира...— Я... Я отомщу ему! Я вернусь на Марс, приму токсин и подам на него в суд! Я сделаю это не ради Лео и не ради его гнусной компании, нет! Я сделаю это ради себя самого! Держись, Элдрич!!!»

Кто-то смеялся, кто-то заливался дурацким смехом. Это был смех Палмера Элдрича, но исходил он...

«Это смеюсь я, Барни Майерсон».

Он посмотрел на свои руки. Левая — морщинистая, бледно-розовая, покрытая мелкими бесцветными волосками. Правая — блестящая, гладкая, мощная...

Он разом понял все. Палмер Элдрич последовательно шел именно к этому — он заместил его, Барни, собой.

«И убьет Лео Булеро не кого-нибудь, но именно меня,— подумалось ему,— И в память об этом люди возведут памятник...