Бегущий по лезвию бритвы
Шрифт:
— Никто не трусил,— сказал вдруг Барни. «Я был далеко-далеко,— подумал он про себя,— так далеко, что отсюда не видно».—Чу-Зи,—добавил он,—Много Чу-Зи...
— Да, но ты потерял сознание всего две минуты назад,— заметил Лео с явным презрением,— Мы оказались перед твоей дверью через мгновение после того, как ты ее запер. Ваш старший — Норм или что-то в таком роде — открыл ее своими ключами.
— Вы забываете о том,— вмешалась Энн,— что для человека, принявшего Чу-Зи, время идет существенно иначе. Он мог находиться там многие часы или даже дни! — Она бросила на Барни
— Я умер,— пробормотал Барни. Он сел, чувствуя, что его вот-вот вытошнит.— Ты убил меня.
— Вы имеете в виду меня? — полюбопытствовал Феликс Блау.
— Нет,— ответил Барни. На самом деле все это не имело никакого значения. Когда он примет Чу-Зи, ему тут же придет конец. Вместо него отныне и во веки вечные будет Палмер Элдрич. Его огорчала отнюдь не смерть — рано или поздно она все равно наступила бы. Нет, его смущало другое — то, что Палмер Элдрич стал бессмертным. «Смерть,— подумал он.— Смерть, неужели ты действительно не властна над ним?»
— Не знаю, как вы, мистер Булеро, но я чувствую себя оскорбленным! — возмутился Феликс Блау.— Что вы хотите этим сказать, мистер Майерсон, а? Я как-то не понимаю, на что именно вы намекаете! Мы вывели вас из этой комы, мы предприняли из-за вас это утомительное и, на мой взгляд, рискованное путешествие, а вы? — Он с опаской посмотрел на дверь и приглушенным голосом добавил: — Пусть он примет этот свой токсин, и мы тут же отправимся назад, на Терру. Иначе, боюсь, здесь может произойти что-нибудь по-настоящему ужасное.
— Ты примешь токсин, Барни? — спросил Лео.
— Нет! — ответил тот твердо.
— Но почему? — голос уставшего до смерти человека.
— Я слишком люблю жизнь, Лео.— «Будем считать,— подумал Барни про себя,— что искупление уже состоялось».
— Что с тобой происходило там?— спросил Лео.
Барни, собрав остаток сил, поднялся на ноги.
— Он вам этого все равно не скажет,— сказал Блау, отойдя к самой двери.
— Барни, ты же понимаешь, иных вариантов у нас просто не было! Я заберу тебя с Марса, можешь в этом не сомневаться. Эпилепсия же на самом деле — сущий пустяк, сегодня она есть, завтра...
— Вы только зря теряете время,— процедил сквозь зубы Блау. Открыв дверь, он еще раз взглянул на Барни,— Как вы могли на него понадеяться? Одного взгляда достаточно, чтобы понять, что он — человек крайне ненадежный!
— Он прав, Лео,— сказал Барни.
— Прекрасно, теперь послушай, что скажу тебе я. Ты не покинешь Марс уже никогда, Терры тебе не видать, как собственных ушей! По крайней мере я помогать тебе уже не стану!
— Я это знаю.
— Выходит, тебя это уже не волнует? Ну да, как же я мог забыть! Теперь у тебя есть этот треклятый наркотик! — Лео явно был обескуражен.
— Я не собираюсь принимать его!
— Тогда как прикажешь тебя понимать?
— Я буду просто жить, Лео, просто жить! Буду копаться в своем огороде, буду как-то обустраивать свой быт, заниматься строительством каналов и так далее, и так далее, и так далее. Мне очень жаль, что все так вышло.
— Мне тоже,— печально
— Кажется, я тебя поняла,— сказала Энн.
— Думаешь? — У воды был прекрасный вкус, особую сладость придавало ей то, что она могла очистить его от Чу-Зи...
— Часть тебя стала Палмером Элдричем,— сказала Энн,— а часть Палмера Элдрича стала тобой! Ни ты, ни он уже не сможете существовать друг без друга, отныне вы...
— Ты рехнулась! — пробормотал Барни, опершись на край раковины,— он все еще был слишком слаб для того, чтобы стоять на ногах.
— Элдрич получил именно то, что хотел!
— Ты ошибаешься,— покачал головой Барни,—Я вернулся назад слишком быстро, мне же следовало задержаться там еще минут на пять—десять. К тому времени, когда корабль Лео произведет второй выстрел, там буду уже не я — там будет он, Палмер Элдрич,— «Именно поэтому я и не хочу принимать эту отраву,— сказал он себе,— В скором времени то, что принято называть Палмером Элдричем, будет уничтожено».
— Кажется, я поняла тебя,— сказала Энн,— Но ты уверен в том, что твое видение будущего было правильным?
— Да.
Увиденное по большей части никак не было связано с ним самим, что свидетельствовало об объективном характере происходившего. Кому как не ему было разбираться в этих материях, ведь он был скопером, и не просто скопером, а скопером экстра-класса!
— Это понимаю не только я,— продолжил Барни,— Это понимает и Палмер Элдрич. Он сделает все от него зависящее, чтобы не допустить этого. Но это ему уже не удастся,— «Скорее всего,не удастся,— подумал он.— Что такое будущее, как не совокупность ряда возможностей?» Работа скопера состояла именно в том, чтобы выбирать из ряда вариантов или сценариевразвития событий тот единственный, которому суждено было стать реальностью. Он, Барни Майерсон, делал это как бог.
— И все же на Землю вернуться тебе уже не удастся! — сказала Энн грустно,— Лео действительно не станет этим заниматься, это можно было понять по выражению его лица. Пока он жи...
— Землей я сыт по горло,— Барни сказал это, прекрасно понимая, какая жизнь может ждать его здесь, на Марсе.
И все же, если уж она могла устроить Палмера Элдрича, она должна была устроить и его самого. К Палмеру Элдричу можно было относиться по-разному, но нельзя было отрицать его мудрости: он был поистине мудр, ибо жил множеством жизней одновременно — людских, звериных и прочих. Слияние с Элдричем, происшедшее там, оставило на Барни неизгладимый след — он обрел нечто такое, что несло в себе отблески абсолютного знания. Он в свою очередь мог одарить Элдрича чем-то другим — своей интуицией, своими чувствами, своей памятью...