Белая ворона
Шрифт:
На столе — бутылки, блюда с салатами, с колбасами, с заливным, маринады и соленья, а посреди них — жареный поросенок с глазками из маслин и с бумажным гофрированным воротничком вокруг шеи.
Когда сели за стол, Эльзина нога прижалась к ноге Домета.
— Что вам положить, Ази? — игриво спросила Эльза.
— Может, сначала выпьем, Эльзи? — в тон ей отозвался Домет.
— Господа! — подхватил сосед Домета. — Что ж мы сразу за еду принялись, давайте выпьем за нашего великого фюрера.
Гости вскочили
— За фюрера! Ура!
Усевшись снова, все набросились на поросенка, и вскоре на блюде остался только гофрированный воротничок.
Напротив Домета кто-то рассказывал анекдот о евреях, слева сплетничали о директоре театра, справа спорили о ценах на золото, патефон наигрывал «Лили Марлен».
Второй тост подняли за великий рейх, третий — за новые победы Германии, четвертый — за скорое окончание войны, ну, а дальше — за хозяйку, за гостей, за тех, кто на фронте, и за что попало.
Домет не пропускал ни одного тоста, и лицо Эльзы то приближалось к нему, то отдалялось.
Матильда потащила Домета танцевать.
— Эльзи рассказывала, что в нашем театре у вас приняли пьесу. Почему же ее не включили в репертуар?
— Я не разрешил. У меня были разногласия с директором по поводу ее трактовки.
— Жаль! У нас очень хороший театр. А вы напишите для нас еще какую-нибудь пьесу.
— К сожалению, сейчас я очень занят. Но, может, когда я освобожусь…
— Вы так хорошо танцуете, — похвалила Матильда.
— Вы мне льстите. Чудесно танцуете вы.
— Потанцевала, и хватит! — Эльза разняла их и обхватила Домета, продев руку под пиджак. — Мой кавалер — мне с ним и танцевать. А ты найди себе другого.
— Подумаешь! «Мой кавалер»! — передразнила Матильда подругу. — Вот Альфред приедет в отпуск, вы тут все от зависти умрете!
— Альфред — жених Тилли, — пояснила Эльза, не отрываясь от Домета. — Он в Польше.
— В Польше?
— Да, — с гордостью подтвердила Матильда.
Музыка прервалась, Домет оставил дам и, подойдя к столу, налил им шампанского, а себе — коньяку.
— А что ваш жених делает в Польше? — спросил Домет у Матильды.
— Командует ротой охраны в каком-то лагере. Пишет, скука страшная, ни танцев, ни вечеринок — только работа. Ой, Эльзи, ты же еще не видела, что он мне прислал к Новому году! Идем в спальню, покажу.
Подруги подошли к двери спальни, из-за которой доносились приглушенные стоны. Матильда приложила палец к губам и резко рванула дверь. Раздался женский визг, ругательства, и полуголая парочка выскочила в коридор. Подруги вошли в спальню, Матильда заперла дверь и достала из нижнего ящика комода саквояж.
— Смотри!
У Эльзы дух захватило: в саквояже лежали жемчужные ожерелья, золотые кольца, золотые цепочки, золотые серьги, золотые монеты и даже золотые коронки.
— Откуда это? —
— Я же тебе сказала, Альфред прислал к Новому году. А это тебе от меня, — и она вынула из саквояжа золотое колечко с бриллиантиком. — Бери, ты же давно такое хотела.
— Ой, это мне?! Я сейчас умру! Тилли! — Эльза бросилась Матильде на шею, потом надела колечко и не могла от него оторваться. — Красота! А откуда у Альфреда такая куча драгоценностей?
— Не знаю. Говорят, в Польше все безумно дешево. Один из его офицеров в отпуск приехал и привез. А это для родителей.
Матильда показала на коробку, набитую серебряными безделушками.
— Ну, конечно, твой Альфред — доктор искусствоведения. Кому как не ему знать толк в красивых вещах, — сказала Эльза и снова посмотрела на колечко.
— Ты пока спрячь в сумочку, — велела Матильда, — чтобы наши не пялились. Ну, иди, иди к своему арабу!
— Дурочка, ты что, обиделась? Хочешь, я тебе его на ночь оставлю?
— За колечко? — съехидничала Матильда. — Шучу-шучу, — и она ласково погладила саквояж.
Пока Эльзы не было, Домет разговорился с сидевшим напротив него актером, которого все называли Грег. Жеманные манеры и подведенные глаза Грега не оставляли сомнений в его наклонностях. Он рассказывал о своем близком друге, который служит в России в какой-то зондеркоманде.
— Мой друг пишет, что никогда в жизни не видел столько евреев. Они ему уже во сне снятся. Представляете, какой ужас!
— Ерунда это, а не ужас, — сказала сидевшая рядом кудрявая красотка, похожая на болонку. — Подумаешь, евреи! Зато в этой России все даром. Оттуда шлют потрясающие посылки! Моя соседка получила от сына две собольи шубы и такой бриллиантовый кулон — помрешь от зависти.
— Да, да, — вступила в разговор крашеная актриса на амплуа роковых женщин, — мой брат из Франции посылал родителям всякую мелочь, а из России прислал кучу дорогих вещей, да еще и любимую сестричку не забыл. Вот, посмотрите. — Она показала золотой медальон с выложенными из маленьких изумрудов закорючками.
Соседка захотела посмотреть и протянула руку.
— А что это за иероглифы? — спросила она.
— Это не иероглифы, а буквы, — ответила роковая женщина.
Медальон пошел по кругу.
— А какой это язык? — спросили с одного конца спала.
— Китайский! — отозвались с другого конца.
— Брат написал, что этот медальон из древней Персии, — сказала роковая женщина. — Значит, древнеперсидский.
Когда подошла очередь Домета, он взял медальон — и вздрогнул.
«Лина! Две буквы! Слово „хай“, в котором вся жизнь. Слово есть, а Лины нет».
— Боюсь вас разочаровать, но это не древнеперсидский, — сказал Домет.
— А какой же? — недовольно спросила роковая женщина.