Белое и Черное

Рог Ольга

— Правда? — подыграл свою роль счастливый отец. — Юлька-а-а! Я и не наделся на такую радость, это просто подарок судьбы, Юль, — здесь уже потянуло искренностью. — Мой малыш, — положил ей руку на чуть выпуклый живот и ощутил пульсацию. Сердце его колотнуло в такт. — Охренеть. Это нужно отметить! Нашим старшим детям сообщить. Ты как? Давай, скажем? — выгнувшись крючком, уткнулся своим лбом в ее светло-русую макушку. Запах груши и ванили, чуть соленой карамели… Охренительно, как вкусно и до болезненных спазмов в горле не хочется отрываться.

—

Хорошо, — хлюпнула носом Юлия. — Сейчас, только надо умыться и немного привести себя в порядок. Ты иди, Сережа. Накройте пока стол с Дашей… Я скоро, — отослала его домой, подталкивая на выход…

Слабенько отпихивала, но пришлось уходить. Если его женщина просит немного побыть одной, значит, так надо.

Едва за Травкиным, закрылась дверь, она прильнула к окошку, высматривая его. Сережа неуверенно потоптался у порога, и пошел к новостройке. Пару раз обернулся.

— Вот видишь, бабушка, ты была права. Этот дом принес мне удачу в семейной жизни. Недаром Лешка его не любил и подбивал, чтобы продали… А, потом судьба сама распорядилась, нашелся хозяин.

Юля умылась холодной водой из крана под оцинкованным умывальником. В потрескавшееся старое зеркало на нее смотрела симпатичная женщина, которая выстрадала свою долю благополучия. Видит Бог, она была терпеливой… Кто же еще Травкина сможет приручить и умиротворить?

— Нам с мамой нужно кое-что сказать, — у Сережи уши покраснели от волнения. Как воспримут его приемные дети? Травкин обоих записал на себя, с согласия Юли и Дашка не противилась. Коська его папой зовет не напрасно…

— Ой, да знаю я вашу тайну, — махнула рукой старшая, сморщив нос. — Будто и так не понятно, почему маму воротит от рыбы.

— Лыбы, — закивал Костик, загребая в ложку оливье и помогая с другой стороны хлебушком. — Лыбы нетю.

— Эм… Получается, что сказали? — кинул полковник беспомощный взгляд на сидящую рядом жену.

— Нет, уж Сереженька, договаривай до конца, — она подняла выразительно бровь: «Хватит сиськи мять, говори, как есть».

— Ек-макарек, — тыльной стороной ладони он вытер со лба проступивший пот.

— Еканый Бабай, шука, — помог Коська, вылупив глазенки. Малой понял, что происходит что-то важное и перестал жевать.

— Ребята, у нас будет третий ребенок… мальчик или девочка. Мы пока с мамой не знаем, — и притих, ожидая ответной реакции, переводя тревожный серый взгляд с одного на другую.

Костя наморщил лоб и повернулся к сестре, будто искал подсказки, чего такое им сказали. Откуда еще одного ребенка возьмут? Поморгал.

— Иглушки мои, — закатал губы в трубочку, словно тот, другой малыш станет отнимать все непосильно нажитое. Закрутил головой в поиске своих драгоценных машинок.

— Кость, твое никто не заберет, обещаю, сынок, — папа погладил его по голове. — Игрушек всем хватит, честное слово мужика.

Мальчик понимающе кивнул. В «честное слово мужика» он верил.

Глава 66

Весна

прела, цвела и пахла пряным. Воздух каким сладким стал вокруг… Веточка сирени в руках Юли и мечтательный взгляд на зеленую березовую рощу, где щебечут птицы на все голоса.

— Упаль, — доложил Коська, улыбаясь во всю пакостливую мордашку.

Мокрый, как мышонок… грязный. Полные сапожки начерпал воды. На лбу и подбородке красные пятна, будто его покусало все, что летает и ползает… Плюсом, волдыри от молодой крапивы на ладошках.

— Костик, где же ты лужу нашел? — закудахтала мать, тяжело поднимаясь, придерживая одной рукой большой живот. Густые волосы упали на побледневшее от волнения лицо.

Мальчик округлил невинные глаза: «Мам, ты в меня не веришь? Я… да, лужи не найду?».

— Пойдем скорее домой, горе мое луковое, — обхватила холодную ручонку и потянула в сторону входной двери.

Костик для приличия поупирался, хлюпая сапогами и помяргал, включая капризульку:

— Ну, ма-а-ам! Хочу гуять!

Ей пришлось встать на колени в прихожей, чтобы раздеть уличного Ихтиандра, скинув мокрую одежду в угол горкой. В одних трусах, босиком Костя пошлепал в гостиную, оставляя за собой мокрые следы.

Вздохнув, Юлия хотела подняться, но сильная резь внизу живота, заставила замереть. Открыв рот, как карась, она хватала ртом воздух, стараясь унять боль… Поглаживала, растирала пальцами низ живота. Но, стало только хуже. В глазах потемнело от страха. Слишком рано! Срок у нее только в первых числах июня. Дома никого, только Коська гремит чем-то из своей комнаты.

Нащупав в кармане курки телефон, она позвонила мужу.

— Как рожаешь? — Травкин сразу не понял, что происходит, увлекшись в работе.

Пришлось отпустить горло хрипящего преступника — грабителя старушек. Современный Раскольников заслужил куда более жесткое наказание за те дела, что творил с доверчивыми и беззащитными пенсионерками. Кулаки чесались разбить ему бубен до кровавых соплей… Но, нельзя. Да, и став семейным человеком, полковник превратился в более сдержанного человека. Все отделение выдохнуло спокойней, не говоря уже о всякой шушере, возомнившей себя выше закона. Приходится доказывать, что они зря тут расслабились.

— Юлечка, может, тебе показалось? — он злобно зыркнул на подозреваемого и указал ему пальцем на чистый лист бумаги. Вывел бесшумно губами: «Пиши, тварь!».

— Сережа, — простонала жена так жалобно, что у него сердце оборвалось. — Воды отошли. Я сейчас вызову неотложку…

Было слышно, как Юлька прерывисто дышит… И, мать его, сдерживается, чтобы еще громче не заорать.

— Вызывай! Скоро подъеду, — сбросив вызов, на пару секунд застыл истуканом. Дезориентированный поплывший взгляд, словно по голове ударили пыльным мешком. Вдох-выдох.