Белый олень. Часть 1
Шрифт:
Ириней с утра выдавал ему лист пергамента, склянку чернил, и Касьян часами чертил прописи. Не очень-то хорошо у него получалось.
Образцами служили толстые книги, написанное в которых Касьян едва мог разобрать по буквам, а если и что разбирал, то большую часть слов просто не понимал.
Он макал перо в чернильницу, тащил к листу, с пера стекали чернила, пачкали руки, да и всё вокруг. Иногда он доносил перо до пергамента, вёл его — линии получались кривые, некрасивые, ничего общего с затейливыми буквицами, украшавшими фолианты, которые показывал учитель.
Ириней поругивался, впрочем, беззлобно.
— Медленно.
Когда следы трудов Касьяна высыхали, их надо было соскоблить, и тот же кусок пергамента, вечный палимпсест [5] , неразменный как волшебная монета, снова лежал перед ним, ничуть не изменившийся.
Касьян его ненавидел. Он прилагал множество усилий, чтобы исчертить этот лист, а тот возрождался вновь безупречно незаполненным. Эта повторяемость прямо угнетала.
5
Палимпсест — Рукопись на пергаменте поверх соскобленного текста.
Ириней, будучи в хорошем настроении, дразнил его, с ехидным выражением рассказывая вслух отрывки из стихов каких-то неведомых Касьяну поэтов.
Плод сомнений так горек на вкус,
Выбор сделанный — необратим.
И всегда остаётся искус
Лист оставить прекрасно пустым.
Касьян не обижался, это было даже забавно. Но успешнее его труды не становились.
В свободное от этих страданий время Касьян готовил чернила.
Чернильные орешки [6] можно найти на листьях дуба, круглые, по виду немного похожие на прошлогодние мелкие яблочки, но твёрдые — домики мелких ос. Касьян обшаривал дубы, разыскивал эти орешки, бросал в туесок, они весело постукивали друг о друга. Надо было брать те, которые оса уже покинула, с круглым отверстием — из таких чернила лучше получались.
6
Чернильные орешки — образования на листьях дуба, образуемые насекомыми семейства орехотворок.
Потом собранные чернильные орешки следовало истолочь в иготи [7] , засыпать в склянку, залить дождевой водой, добавить вишнёвой смолы, и учитель ещё подсыпал туда какой-то зеленоватый порошок.
— Зачем это? — в первый раз спросил Касьян.
— Чтобы придать черноту, — пояснил Ириней.
— А что это такое?
— Камень измельчённый [8] . В здешних местах он есть. Покажу тебе как-нибудь.
7
Иготь — ручная ступка
8
Камень измельчённый — видимо, минерал мелантерит, сульфат железа.
Дней через десять в склянке настаивались отличные чернила — истинное орудие пыток для Касьяна.
Днём
Потом Ириней учил его счёту, давал разные задачи, с каждым днём сложнее и сложнее. Это у Касьяна выходило лучше, чем письмо. Довольно скоро он стал легко управляться с числами, а построения разных фигур и гармоничные соотношения в них порой прямо восхищали его.
Ближе к вечеру Ириней обычно приказывал мальчику заниматься разными упражнениями. Бег. Отжимания. Приседания. Подтягивание. Касьян не возражал — ещё бы ему возражать! — но совершенно не понимал, это-то зачем нужно?
Ладно, учителю виднее.
Несмотря на все трудности, Касьяну нравилось здесь гораздо больше, чем у мачехи. Ириней оказался весьма строг, но не обижал его.
Он был всегда ровен в обращении, но Касьян со временем научился различать его настроения. Порой учитель бывал весел, поддразнивал Касьяна, шутил, порой погружался в какие-то мысли так, что не сразу откликался на обращение к нему, изредка мрачнел и становился ещё более немногословным, чем обычно — его явно тяготили какие-то воспоминания.
В такие часы Ириней даже пугал порой Касьяна. Он робел и тихо занимался каким-нибудь делом, стараясь не привлекать к себе внимания. Но происходило такое редко.
Что ещё сперва немного волновало Касьяна — это разговор Иринея с бабушкой Марой. Она сказала тогда… как она сказала?.. сказала, если обидишь мальчика, сила тебя покинет. А Ириней только посмеялся, мол, не покинет, однако не обещал, что не причинит ему вреда.
Но ведь если бы он был плохой человек, мог бы и обещать, а потом обмануть.
На этом Касьян пока и остановился, тем более что ничего страшного не происходило.
Когда выдавалась свободная минута, мальчик с восхищением рассматривал сказочный дворец на картинке в своей комнате. Как же он хорош! И почему учитель с таким равнодушием говорит об Изберилле? Касьян был бы счастлив, если бы хоть на миг увидел эти дивные башни.
Но Ириней стольный град не расхваливал и о своей жизни там говорил мало. Хотя по некоторым обрывкам фраз Касьян понял, что учитель его бывал не только в Изберилле, но и в других, далёких странах, и их столицы приходилось ему видеть.
Впрочем, этими городами он тоже не восторгался.
Комната Иринея была закрыта для Касьяна. Не то чтобы ему запрещали туда заглядывать, но явно ни разу не звали, а заглянуть самому без разрешения было неудобно. Пока мальчик боролся с прописями, учитель часто уходил туда и чем занимался — неизвестно. Касьян, конечно, при каждом удобном случае старался туда заглянуть. Успел увидеть кровать, шкаф, стол, — ничего такого интересного, на столе вроде книга, чернильница, ряд занятных предметов непонятного ему назначения.
В это помещение Касьян попал в первый раз только через несколько недель после того, как покинул деревню. Произошло это настолько обыденным образом, что разочаровало бы его, если бы не одно странное происшествие.
Мальчик сидел в своей комнате у окна, вычерчивая непослушным пером буквы на вечном желтоватом листе. Ставни были распахнуты.
В этот раз дело шло совсем неудачно. Все руки были в чернильных пятнах. Лист усеивали кляксы.
С досадой отложив перо, Касьян вышел на крыльцо. Ириней пилил дрова на козлах.