Белый олень. Часть 1
Шрифт:
— Да, — без колебаний ответил Касьян.
— Тогда не беспокойся. Понимание придёт в своё время.
Она погладила его по светлым волосам.
До встречи с Иринеем ещё было время. Касьян попрощался с бабушкой Марой. Он хотел найти ребят и поболтать с ними.
Бабушка Мара смотрела ему вслед и укоряла себя, потому что выказанной ею же уверенности не разделяла, сама не зная почему. Однако к чему пугать мальчика? К чему выдумывать плохое, его и так на свете много, невыдуманного. Ириней, конечно, человек странный, но до сих пор ни в каких злых делах не был
Да, но всё когда-то бывает в первый раз.
Бабушка Мара с досадой покачала головой, прогоняя неспокойные мысли, нагнулась, сорвала с грядки несколько репок — твёрдых, жёлтых, хвостатых, и ушла в избу.
Неумолимое время уже подгоняло лето, но то, не желая уходить, заполняло дни пламенным жаром, ночи — стрёкотом кузнечиков. Пахло скошенной травой. После полуденного часа небо сияло ослепительно. Редкие лоскутья облачного кружева на глазах истлевали в синеве, обращаясь в ничто. Трескалась сухая земля в колеях, поднималась пыль, оседала на подорожниках, приютившихся на обочинах. Яблоневые ветки нависали над дорогой, согнувшись под тяжестью плодов, порой срывавшихся и падавших то наземь, то в редкие телеги, влекомые неторопливыми низкорослыми лошадками.
Касьян брёл по знакомой дороге, поглядывая туда-сюда. Ему казалось, он за эти несколько недель вырос. Вроде ничего и не видел, кроме того же леса, нескольких толстых книг и рисунка с видом Изберилла, а горизонты его расширились. Деревня раньше была большой, а теперь казалась не такой уж и большой, и даже маленькой.
Перед изгибом дороги были густые заросли — куст боярышника, высоченная, в человеческий рост, крапива, шиповник, ещё жёлтые круглые цветы. Всё это сплавилось в живую стену, за которой ничего нельзя было разглядеть. Касьян обогнул её и лицом к лицу столкнулся с мачехой.
Он застыл от неожиданности, хотя встреча была не такой уж удивительной.
Мачеха тоже на миг остолбенела, но быстро нашлась.
— А! Явился! Выгнали тебя? К себе не впустим, и не мечтай.
— Нет. Я ненадолго. Пришёл с учителем, — со всем возможным спокойствием ответил Касьян.
— Да ну? С учителем? — привычно пронзительным голосом выкрикнула мачеха. — Это ты думаешь, он тебя чему-то учит?!
Касьяну бы пожать плечами и уйти, но прерывать разговоры с неприятными людьми он ещё не умел.
— Да, учит.
Мачеха недобро засмеялась.
— Сам подумай, зачем ты сдался колдуну этому, учить тебя? Совсем не это надо ему.
Касьян угодил в ловушку.
— А что же? Я ему нужен, он хорошо со мной обращается.
— А, он хорошо с тобой обращается, значит? — мачеха ещё повысила голос. — Ну это до поры, до времени. Думаешь, ты ему зачем нужен? Для обряда какого-то, не иначе. Чтобы скормить какой-нибудь твари потусторонней.
Касьян рассердился.
— Чушь, — резко сказал он, в упор посмотрев на мачеху. Лицо её, тонкогубое, вытянутое, недоброе, казалось совершенно незнакомым.
— Вот скажи, он учит тебя колдовать? — не сдалась мачеха.
Касьян запнулся. Учитель показывал ему, как читать, писать, решать задачи,
Мачеха заметила его замешательство.
— Во-от, вот то-то и оно. Это он вид делает, что учит тебя, а сам какого-то срока ждёт. А потом и порешит. Ты не нужен никому, искать тебя никто не будет. А если и будет — что толку, с него спрос какой? Пропал мальчишка в лесу, и весь сказ. Засунет тебя в мешок и оттащит нежити на болота.
— Чушь, — ещё раз повторил Касьян, обошёл мачеху и направился дальше.
Она посмотрела ему в спину победоносно. Поле боя осталось за ней.
Царапина осталась в душе Касьяна после этой встречи. Он был собой недоволен. Ему казалось, что он уже неуязвим для уколов мачехи, а оказалось, у неё ещё есть власть его задеть. И что самое неприятное, в словах её была правда.
Ириней и впрямь никогда про волшебство не говорил. Почему? Он же чародей. Все знают об этом. Он убил волков волшебством.
Не доверяет? Касьян ухватился за это объяснение. Конечно, ещё рано посвящать его в колдовские тайны.
Потом он встретил друзей из деревни и забыл про мачеху и её недобрые слова.
Вспомнил уже на обратном пути. Возвращались они в молчании, и мыслям Касьяна ничто не препятствовало. Но он постарался унять своё воображение. В конце концов, у него нет никаких оснований доверять мачехе.
Минула неделя.
Жизнь шла обычным чередом. Чистописание, задачи, хозяйственные дела. Касьян уже не думал о мачехиных словах, однако однажды Ириней отлучился куда-то без него и вернулся во второй половине дня с большим мешком, заполненным не более чем на треть. Положил его на лавку в угол.
Скорее всего, это ничего не значило, мало ли что может быть в мешке, и само по себе это не обеспокоило бы Касьяна. Но Ириней был раздражён, не показывал, но это чувствовалось. Как будто ему предстояло какое-то неприятное дело, которого нельзя было избежать.
Вечером Касьян стоял на крыльце и смотрел в сторону заката. Небо на западе было красным, словно отражалось в нём зарево далёкого пожара. Деревья, озарённые умирающим светом, толпились, сливаясь в единый лес, лес рассыпался на отдельные деревья, он никак не мог понять, что видит — часть или целое?
Скрипнула в доме половица, распахнулась дверь. Вышел Ириней. Сказал сухо:
— Ложись спать. Завтра дел много.
“Каких дел?” — подумал Касьян. Завтрашний день не обещал ничего необычного.
Но Ириней уже спустился с крыльца и направился в сторону пещеры, не ответив на невысказанный вопрос.
Касьян заглядывал в пещеру. Ириней держал в ней кое-какую утварь. Там был ровный песчаный пол, каменные ломаные стены, недалеко от входа Ириней соорудил очаг. Дальше в глубину земли вёл извилистый ход. Мальчик пробовал как-то пройти по нему, но ход быстро сузился, впереди было черным-черно, и в тот раз он, некстати вспомнив о чудищах, которых учитель может держать в пещере, вернулся обратно.