Белый олень. Часть 1
Шрифт:
Мачеха своим детям разрешала кататься на калитке, а ему — нет. Всегда было обидно. Но на этот раз он даже обрадовался, что не один на один с неожиданным гостем.
— Поработал бы хоть немного! Дармоед! Одни убытки от тебя! — с этими словами мачеха сошла с крыльца, встряхнула пуховое покрывало. — А почему вчера так поздно притащился? Может, продать корову хотел, а?
Какой же у неё пронзительный голос… Ну кому Каська мог продать корову? Тут, в Сини и ближайших селениях, каждая мышь всем известна, не то что корова. Но мачеха нередко
Каськин знакомый, которого она за забором не видела, вдруг подмигнул ему.
— Вижу, ты не обманывал, — быстро шепнул он и вошёл в калитку.
Мачеха яростно трясла пуховое покрывало, видимо, представляя, что это Каська.
— Доброе утро, хозяйка, — громко поздоровался гость.
Мачеха взглянула на вошедшего и, видимо, собиралась резко ответить, но потом тень сомнения мелькнула на её лице.
— Ты кто же это будешь, путник? — осведомилась она неприветливо, но без грубости.
— Меня зовут Ириней. Может, ты обо мне слышала, я у дальних скал живу.
Мачеха уронила покрывало. Видимо, она не знала чародея в лицо, но слышала о нём, как и все жители Сини.
— И что тебе надобно, Ириней? — спросила она, сделав шажок назад.
— Вижу я, надоел тебе мальчишка.
— Это уж моё дело.
— Твоё, не твоё — а только могу тебя от него избавить, — безмятежно заметил чародей.
У Каськи аж ноги от волнения подкосились. Он крутил головой, глядя то на обескураженную мачеху, то на излучающего уверенность Иринея, и не мог понять, какое будущее пугает его больше.
— Это как же это? — пробормотала сбитая с толку мачеха.
— Очень просто. — Пришелец добродушно улыбнулся. — Касьян! Пойдёшь со мной. Собирай свои вещи.
Теперь поперхнулся Каська.
— Далеко? — пролепетал он.
— Да недалеко. Сможешь даже в Синь приходить.
Мачеха, на миг растерявшаяся, вновь обрела голос.
— Что значит — собирай вещи? А ну как он наши вещи заберёт? Что тут его?
— Изба, если не ошибаюсь, — вежливо сказал Ириней.
И откуда он всё знал? Этого ему Каська не рассказывал.
Мачеха передёрнула плечами, подняла покрывало, даже ни разу не встряхнув, гневно развернулась и ушла в дом. Чародей посмотрел ей вслед, стёр с лица усмешку.
— Собирайся, — кивнул он Каське. — Не бойся. Не понравится со мной — можешь вернуться. Если будет, куда, конечно.
Каська поплёлся в избу. Осмотрелся. Поглядел на свою лежанку в сенях. Собирать было особенно нечего.
— Вот проклятье-то! — с досадой зашептала выглянувшая из кладовой мачеха. — Каська, это ты на нас навлёк колдуна этого! Чтоб тебе Белый олень явился, мерзавцу!
Каське было нечего возразить. Ведь действительно он.
Появился муж мачехи, сильный, сухой, угрюмый. Он редко обращал внимание на Каську, лишь иногда под горячую руку давал затрещину.
— Что происходит? — спросил резко.
— Этот! — мачеха ткнула пальцем в Каську. — К
— К какому колдуну?
— К тому самому! У дальних скал который. Вон, во дворе стоит, ждёт.
— В нашем дворе? — встревоженно переспросил мужчина. Подошёл к окну, выглянул. Осторожно, стараясь, чтобы его было незаметно снаружи. Посмотрел, убедился в истинности слов жены. Медленно перевёл взгляд на Каську.
— Уходишь, значит, — заметил хмуро. — Вот так сразу.
— Мне казалось, вы даже рады будете, — сказал Каська, окончательно осознав, что путь назад отрезан.
— А кто нас отблагодарит за приют, за хлеб? Кто отработает? Щенок неблагодарный!
Значит, он был им всё-таки нужен, как слуга.
— Думаю, я уже немало на вас поработал, — ответил Каська. — Всего доброго.
Запнулся на миг, подумал, что надо было бы попрощаться с детьми. С ними-то он дружил, хоть они и младше были. Но дети ещё спят. Так стремительно всё получилось.
Он же сам себе ночью клятву дал. Но никак не ожидал, что клятва будет выполнена так скоро.
Повернулся и вышел на крыльцо с пустыми руками.
— И колдуна этого проклятого уводи отсюда быстрей! — крикнули ему вслед.
Чародей стоял во дворе, ждал. Усмехался. Похоже, он слышал последнюю фразу.
— Всё взял? — осведомился он.
Движения нарочито медленные, как у готовящегося к прыжку хищника. Исцарапанные железные пластины, нашитые на стёганку, поблёскивали под солнцем. Этот человек был — чужой, он был не похож ни на кого, виденного мальчиком раньше. Мороз прошёл у Каськи по спине.
— Мне нужно ещё кое-что забрать в доме у околицы, — выпалил он в припадке вдохновения.
— Ну беги, — разрешил Ириней. — Я подойду. Нам всё равно в ту сторону надо.
На самом деле ничего Каське не надо было забирать, но напал на него великий страх. Он повернулся и кинулся через всю деревню к бабушке Маре.
Она была за домом, развешивала сушиться после стирки белоснежные простыни, полотенца вышитые, кружевные скатерти. И напевала негромко печальную былину о недосягаемой мечте, о Белом олене. Но голос её звучал так уютно, что мрачный смысл древней легенды хоть не исчезал, но словно притуплялся, становился не столь уж угрожающим:
Тот, кто не ищет, кто не дерзает
Пусть не тоскует, пусть не страдает,
Ждёт его дома кубок бесценный,
Всем несчастливым дар несравненный,
Мысли преграда, сердцу отрада,
Полная чаша горького яда.
— Бабушка Мара! — закричал Каська, прервав песню. — Что делать? Меня чародей хочет забрать!
Бабушка остановилась, опустила недоразвешенное бельё в корыто.
— Что ты городишь, Каська? Какой ещё чародей?
— Тот… тот, который с волками, — еле переводя дыхание, выговорил Каська. — Который грозой управляет. Я встретил его вчера в лесу.