Белый олень. Часть 1
Шрифт:
— Это же Небесный Охотник! — воскликнул он.
Ему стало радостно, будто он встретил старого друга. Небесный Охотник, тот самый, защита которого так поддерживала Касьяна, когда он бежал по зимней деревне.
Ириней приблизился.
— Да, правильно, это он. Они тоже видели его, так, как сейчас мы, те, кто жил в этой пещере.
— Кто они? — спросил Касьян полушёпотом, словно эти ‘они’ могли его услышать.
— Древние, очень древние люди. Думаю, этим рисункам много тысяч лет. Но люди уже изучали природу,
Касьян смотрел на рисунок. И даже страшно стало от несоизмеримости жизни его и Небесного Охотника. Художника давно нет, в пещере и следов человека нет, сотни лет и зим сменили друг друга, а Охотник всё красуется своим сверкающим поясом, как и тогда, когда запечатлевал его на этой стене безымянный творец. Замечает ли он его, Касьяна? Могут ли они быть друзьями?
— Когда-нибудь, Касьян, ты увидишь большие города, увидишь там удивительно искусные произведения великих художников. И, глядя на них, вспомни истоки — все эти совершенные творения уже смотрели на тебя со стен этой пещеры. И они уже тогда рисовали звёзды, — говорил Ириней с необычным для него воодушевлением. — Подумай, у них ещё ничего не было, ни домов, ни печей, ни одежды, ничего, кроме пещеры, шкур и камней. А они смотрели на звёзды и рисовали их.
Говоря всё это, он радовался, как ребёнок, и странно это было Касьяну, привыкшему к невозмутимости своего учителя.
Он двигался вдоль стены, продолжая рассматривать теснящиеся картинки. Но постепенно их стало становиться меньше.
Через несколько десятков шагов он увидел трещину в скале, глубокую, ломаную, а за ней уже ничего не было.
Касьян испытал разочарование. Трещина? Зачем она здесь? Он пошёл дальше, озирая стену, ища ещё чудесных рисунков.
Ириней, кажется, окликнул его, но Касьян даже не обратил внимания. Он шёл и шёл, пристально вглядываясь в серую скалу. Спотыкался, вёл рукой по камню, словно мог сбросить незримую завесу, закрывшую новые изображения.
Ничего не было. Ответвление пещеры сузилось, из залы превратилось в неширокий ход и заканчивалось чуть дальше тупиком, и он уже развернулся, чтобы идти назад.
И тут — вот оно!
Желанный рисунок ждал его на противоположной стене.
— Ириней! — закричал Касьян. — Иди скорее сюда!
Почему — скорее? Куда рисунок мог деться, он был здесь тысячи лет.
И он отличался от других. Он был не чёрным, не красным, а белым. Касьян так торопился посмотреть, что на нём… в спешке сжал свечу, она перевернулась, выпала из руки и погасла.
Оставшись в темноте, он присел в растерянности, нащупывая восковую палочку под ногами.
Сверху упал свет. Его было мало, но свеча сразу нашлась.
— Что ты шумишь? — поинтересовался подошедший Ириней. — Я уж думал, на тебя чудище какое пещерное напало.
— Смотри! — Касьян дрожащими от волнения руками снова поджёг свою свечу от свечи Иринея и ткнул в стену.
Ириней присвистнул.
— Ну надо же! Я этого не видел.
В мерцающем свете двух огоньков они разглядели новое изображение.
Это
Мужчина и мальчик долго стояли в молчании, созерцая этот неподвижный миг, погружённые в безвременье властью давно исчезнувшего творца.
— Ты знаешь легенду? — наконец, прошептал Касьян.
— Да, знаю, конечно, — ответил Ириней довольно громко и тряхнул головой, словно отгоняя наваждение. — Получается, она древнее, чем я думал.
— Значит, они видели его, видели?! Те люди?
— Видели или сами создали в воображении. — Ириней приблизился к стене, поднёс свечу, изучая детали рисунка. — Удивительно. Уверен, ты так и представлял его себе?
— Да! — восхищённо выпалил Касьян.
Ириней прошёл вдоль стены, внимательно оглядывая её.
— Он здесь один, — отметил задумчиво. — Он как будто намеренно в стороне от остальных изображений.
— Что это значит?
— Наверно, то, что он был для них чем-то особенным. Надо подумать. Пойдём, Касьян. Надеюсь, рисунок не действует на людей так, как натура.
Они выбрались из мрака пещеры в колдовской осенний день. Лежал туман, зыбкая дымка стирала, ретушировала все резкие грани, растворяла предметы. В белом небе висело одинокое облако, синий летающий остров. Тонкие берёзы, златовласые в это время года, казались трогательно хрупкими перед вечнозелёными гигантами — истинными властителями леса.
Касьян вдруг вспомнил, как Ириней был недавно в хорошем настроении и забавно рассуждал о том, чем люди отличаются от деревьев. Золотые кудри у людей — признак расцвета, а у деревьев — увядания. Странно, правда?
Но воспоминание это промелькнуло мимолётно. Ему ужасно хотелось поговорить об увиденном.
И Касьян сразу взял быка за рога.
— Что ты знаешь о Белом олене? — выпалил он.
Ириней сел на скамью, опустил скрещенные руки на дощатый стол.
— Скажи мне сперва, что ты о нём знаешь, Касьян?
Мальчик задумался. Потом произнёс:
— Я слышал, что это мечта. Несбыточная мечта, которая губит людей.
— Откуда тебе это известно?
— От бабушки Мары.
— Бабушка Мара — мудрая старуха, — заметил Ириней. — Гораздо мудрее иных владык, царедворцев и учёных.
— А ты что скажешь? — упорствовал Касьян.
— Я не знаю, — просто ответил Ириней.
Касьян почувствовал растерянность. Было такое ощущение, что почва уходит у него из-под ног. Он так привык к тому, что учитель всё знает, что может ответить на любой вопрос…
— Но что-то ты же думаешь о нём? Смотри, он ведь был известен даже древним, они его рисовали.
— Да, — усмехнулся Ириней, — твоё открытие меня совсем с толку сбило. Неужели они встречали это создание? Это ведь не обычный зверь, его так просто не увидишь. Значит, у них, охотников, живущих в пещере, уже были — как сказала бабушка Мара? — несбыточные мечты. Мечты о чём-то… скажем так — невещественном.