Белый олень. Часть 1
Шрифт:
Мельник, размахивая руками, что-то толковал про какую-то волчью доху, которая удачно ему досталась на прошлой ярмарке, хозяин в ответ рассказал, как недавно, безоружный, наткнулся на волка в лесу, но тот сбежал сразу.
Мельник многозначительно покивал.
— Сейчас волки робкие. Вот несколько лет назад бывали неприятности с ними. А! кстати! — он повернулся к Касьяну. — Парень, учитель твой — это ведь тот, что волков молнией убил?
— Да.
— А! — встрял хозяин. — Помню его. Бывал он здесь.
— Хорошо он
— Правда, он же их и привёл, — прозвучал шамкающий голос из-за соседнего стола.
Касьян оглянулся.
Там, в нескольких шагах от него, сидел старик, седой, с редкими волосами, торчащими в разные стороны, с красными прожилками на белках глаз.
Хозяин, подливая медовухи в кружку мельника, неодобрительно покрутил головой.
— Ну с чего ты это взял, Арай? Как человек может волков привести? И зачем?
— Откуда я знаю, как и зачем? Я ж не чародей. Знаю, что пока не было его, и волков таких не было. С ним они появились. Вон, у него спросите.
Арай обличающе ткнул рукой в Касьяна.
Касьян дожевал кусок рыбы. Поднёс к губам кружку, запил медовухой, в надежде, что кто-то прервёт вопросительное молчание. Но не дождался, пришлось ответить.
— Я ещё маленький был, когда волков убили, — сказал он просто. — Не знаю.
— А учитель не рассказывал? — ехидно спросил старик. — Не говорил, сколько народу они погрызли?
— Нет. — Вот уж про волков Ириней ничего не рассказывал, как Касьян ни допытывался…
— Врёшь. И ты говоришь — колдовать не умеешь. Тоже врёшь, небось. Намутите чего, чародеи, а людям потом отдуваться.
— Ну что пристал к парню? — спросил укоризненно мельник.
— Что пристал? Да то и пристал. Я знаю, что говорю. А ты бы помалкивал. Вы, мельники, хуже колдунов, хуже волков, цену на муку задираете и задираете.
Он сердито, громко задышал, поднялся, кинул на стол монету, подобрал свою палку и похромал к выходу.
Дверь хлопнула.
Смешливый мельник захохотал.
— Злой он, Арай, — словно извиняясь, сказал хозяин. — Жена померла, дети разбежались, сидит один, злой на весь свет.
— Бывают же такие люди вредные! — сердито воскликнула мельничиха, проникшаяся симпатией к Касьяну. — Не огорчайся, мальчик.
Касьян обезоруживающе улыбнулся и развёл руками. И попрощался при первом удобном случае, чтобы избежать лишних разговоров.
Вошёл в комнату, сел на кровать и против воли задумался над словами Арая. Он никогда не смотрел на вещи с этой стороны, но знал достаточно, чтобы понимать, что недобрый старик был прав. С Иринеем пришли волки.
Хотя в Сини никто его в этом не обвинял.
Касьян тряхнул головой. Ириней ничего плохого совершить не мог. Он был в этом уверен.
“Без крайней необходимости”, - услужливо шепнул внутренний голос.
Касьян отмахнулся и улёгся спать.
Утром
Давно он так хорошо отполированного зеркала не видел. И себя в нём.
Светлые волнистые волосы. Серые глаза с золотистыми вкраплениями у зрачка. Лицо треугольное, узкий подбородок, изящно обрисованные губы. Как у девчонки, право.
Пожалуй, он хотел бы иметь более мужественную внешность.
От этого мимолётного недовольства собой Касьян нахмурился, сдвинул брови и вдруг заметил, что он уже не мальчик. Наверно, ещё не мужчина, но уже не мальчик. Мелькнуло в его лице нечто взрослое, словно некий груз заботы придавал ему значимости.
Но ведь так и есть. Он занят взрослым ответственным делом, которое никто другой не может выполнить.
Эта мысль его обрадовала. Насвистывая, он собрал вещи и вышел с постоялого двора.
Тала
Из ледяных пылинок возникла на Земле вода. Вода — сущность текучая, неудерживаемая, лишь в сосуде её пленить можно. И распространилась она по всему земному диску, где препятствий ей не было, заполнив все низины и впадины, образовав озёра, и моря, и океаны. Но несвойственно воде стоять на месте, и отрывались от ее поверхности частицы малые, и поднимались в небеса, изливаясь оттуда дождём. На суше стекались дождевые воды в малые потоки и подземные источники, а оттуда — в большие реки, вновь стремящиеся к морю. Так круговращается вода на земном диске.
Есть у рек сознание, подобное человеческому, но и отличное от него, ибо срок жизни рек неизмеримо дольше срока, отпущенного смертному, и потому мыслят они иначе.
Дим Фо, “Инкунабулы”
Долог ещё путь до столицы.
Лес для него был дом родной. Несколько ночёвок под открытым небом, и он оказался у Талы.
Она была не так уж широка в этих краях, но Касьян не видел больших рек, и она поразила его.
Тала петляла, влекла своё бесконечное тело среди холмов, извивалась, словно гигантская змея с переливчатой чешуёй, то синей, то зелёной, то ржавой. Над нею кружили стаи белых акеримов.
Касьян их тоже раньше не видел, но узнал по рассказам Иринея.
Акеримы — крупные птицы, белые с золотистыми хохолками, обитающие близ крупных рек. Птицы эти весной вьют плавающие гнёзда в верховьях Талы, потом откладывают в них яйца и движутся вместе с гнездом вниз по течению. Вылупляются птенцы, растут, а гнездо плывёт себе и плывёт к югу. И когда юные акеримы становятся на крыло, эти чудные плоты Тала уже выносит к тёплому морю, где они и проводят зиму. Но следующим летом вновь возвращаются.