Белый олень. Часть 1

Ипатова Арина

Но утром, на рассвете, когда уже седлали лошадей, из леса вышел человек. То был Юталл.

Он стоял и озирал собравшихся, словно в недоумении, словно не понимая, почему в первый миг всё вокруг смолкло, а потом сразу наполнилось радостными возгласами, ликованием и слезами счастья.

На устах Юталла играла восхищённая улыбка. Он прошёл среди толпы. Всеобщее внимание как будто удивляло и стесняло царя Трилады, что было, конечно, странно. На все расспросы он ответил тогда только:

— Я видел его.

Тем охота и кончилась.

Только

всё после этого изменилось.

Первое время после злополучной охоты Юталл пребывал в рассеянном, восторженном состоянии. Он словно не понимал, что делать, витал в облаках, забыв о своих многочисленных обязанностях. Нет, ум его был вполне ясен, но казалось, Юталл спустился из мира горнего на землю, и то, что он здесь находил, уже не имело для него значения.

Он пренебрёг военными и хозяйственными делами. Мог явиться на совет с опозданием и букетом ромашек. Мог не обратиться к народу в канун праздника или час бедствия. Мог встать и уйти с приёма иностранных послов.

Но это было бы ещё полбеды. Постепенно настроение его стало меняться. Видимо, он понимал, что он не может уйти в свои грёзы полностью, что делать что-то должен, что-то простое и обыденное, но заставить себя не мог. Это изводило его.

Да и воспоминания о встрече с тем, чудесным, вероятно, начали тускнеть, и он уже сомневался, видел ли он что-то вообще или то была только игра воображения.

И всё это сказывалось на его характере.

Он стал раздражителен. Его стали бояться. Он стал подозрителен. От подозрительности до жестокости — один шаг. Редкие ранее события — казни — участились, причём часто по пустяковым поводам.

Дела царства довольно быстро стали приходить в упадок, даже удивительно, насколько быстро всё приходит в упадок без некоей движущей силы.

За пару лет Юталл прошёл путь от всеобщей любви к всеобщей неприязни, а то и ненависти.

На мой взгляд, обидно, конечно, что сейчас Юталла так и помнят. О прежних его делах, до той роковой охоты, все забыли. Но такова людская память.

Состоянием царя живо воспользовались, если раньше его окружали люди достойные, то теперь, откуда ни возьмись, появилось множество пронырливых скользких личностей, ловящих рыбу в мутной воде.

Ослабел порядок в войске, и участились набеги кочевников. Они стали жечь пограничные города. Племён у кочевников немало, есть влиятельные, есть совсем маленькие, незначительные, они большей частью и нападали, воспользовавшись неразберихой. Но Юталл к тому времени опустился настолько, что возложил вину за это на царицу, которая происходила из самого могущественного рода кочевников. Заодно он подумал, что у неё связь с Аристархом.

Подозрения его усугубило то, что Аристарх, у которого была жена и двое сыновей, видя неспокойную обстановку во дворце, под благовидным предлогом выслал их из столицы. Сам остался. Он ждал двух вещей. Во-первых, удобного случая, чтобы сместить Юталла на основании его помешательства.

А во-вторых, благосклонности царицы Олеммы. Тут Юталл не так уж ошибся. Аристарх действительно имел склонность к жене брата, склонность, о которой она знала, но не разделяла. Но сейчас, когда всё смешалось, когда Юталл стал другим человеком, всё могло бы измениться — так, во всяком случае, казалось Аристарху.

Итак,

он выжидал. Однако дождаться желаемого не успел.

Во дворце есть белая круглая высокая башня, которую называют Брана [14] . В ней шесть этажей. Она строилась для наблюдения за звёздами, но заодно служит тюрьмой для высокопоставленных узников, когда таковые есть.

14

Башня Брана имеет двойственную природу. Брана — в теории струн многомерный физический объект размерности меньшей, чем размерность пространства, в котором он находится. С одной стороны, ограничение размерности можно интерпретировать как ограничение свободы, что соответствует ипостаси Браны-темницы. С другой стороны, само использование термина “брана”представляет собой отсылку к научному мировоззрению, к образу Браны-обсерватории.

На первых этажах сидят за мелкие проступки, так иной раз наказывают детей или подростков. А вот если попасть в верхний — дело плохо.

Неожиданно Юталл отдал приказ заключить жену и брата в Брану. Её — на шестой этаж, его — на пятый.

Аристарха просто заперли. Что делали с царицей — неизвестно. Но Аристарх слышал её крики и днём и ночью, и это было истинной пыткой.

Мучения его усугубляло сознание своей вины. Не обрёл ли Юталл после своей столь прискорбной метаморфозы способность заглядывать в сердца? Нет, тогда бы пытали его, не её.

Но продолжалось это недолго. Через несколько дней, при большом скоплении потрясённого народа, царица Олемма была обезглавлена на площади как предательница Трилады и изменница супружескому ложу.

Почему Юталл не казнил вместе с ней и Аристарха — непонятно. Но его поступки уже не поддавались объяснению.

В узилище Аристарха установили стул, изукрашенный резьбой — подобие трона, и стали каждый день приковывать к нему. Когда он бывал прикован, являлся Юталл, метался по помещению, угрожал, сумбурно выкрикивал обвинения. Аристарх сперва пытался успокоить его, потом отвечал односложно, потом вообще перестал отвечать.

— Зачем ты предался кочевникам? Думал, они дадут тебе трон? Ты ничего не получишь. Отец проклянёт тебя из могилы. Признайся. Ключи от врат Изберилла… я храню их. Ни ты, ни она не получите их… лучше я брошу их в Талу. Ты совратил её… признайся.

Аристарх молчал.

Между тем известие о гибели царицы действительно дошло до кочевников. А она была дочерью князя.

Тогда и случилось нашествие кочевников на Триладу, самое кровопролитное за последнюю сотню лет. Они разорили много городов и сёл на востоке и быстро приближались к Избериллу.

Войска сопротивлялись, но мешало отсутствие управления и чувство вины. В справедливость казни царицы не верил никто.

В помещение, где содержался Аристарх, однажды принесли большую — в рост человека — жаровню и положили на неё решётку. Царь решил перейти от слов к делу.

Аристарх, глядя на жаровню, вспоминал крики, которые слышал с верхнего этажа.

В окно — царская тюрьма располагает этой роскошью, окном, — он и так видел дым, дым пожаров. Нападавшие жгли городские предместья.