Белый олень. Часть 1
Шрифт:
Но время — адова колесница, мчит вперёд, давит мгновения, которые хрустят и крошатся под ободами.
Скоро придётся выходить из своего угла на свет, на общее обозрение. И сказать то, что от него ждут. Но чего от него ждут?
Не знаю я! Проклятье, за что мне это всё?
Узреть бы Белого оленя в ночи. Это скинуло бы сразу всю ответственность.
Скинуть ответственность?
Кому я нужен?
Триладе.
За что мне это всё?
Отчаянием делу не поможешь. Тихо, тихо.
Сегодня же получилось. Получилось
Думай, думай.
В Талаяме есть воинские отряды. В Талаяме достаточно кораблей.
Достаточно для чего?
Для дерзкой высадки в Алматиле? С учётом того, что к Алматилю стянуты юормийские войска?
В обычное время сил, сосредоточенных в Талаяме, хватило бы для захвата дворца в Алматиле. Конечно, не учитывая последствия, если письмо на игровой карте — ложь или ошибка. Можно было бы потом извиниться, конечно. Мол, случайно так получилось.
Он кратко беззвучно засмеялся, представив это. Потом горло перехватило судорогой.
Но сейчас — нет. Даже нет смысла рассматривать такую возможность. Их сомнут сразу после высадки.
То, что сказал Касьян… Неожиданный вывод. Может ли это быть правдой? Это всё меняет. Должно поменять.
Но как бы это проверить? Кто может это сделать? И если это правда, то как это использовать?
Круговорот мыслей повторялся и повторялся, Тамиан не знал, как вырваться из него, и лежал с открытыми глазами, пока ответ вдруг не пришёл к нему в кристальной ясности.
Он удивился этому ответу. Сейчас, в ночи, он был совершенно чёток и прост.
Каким он покажется утром? Таким же правильным, как сейчас, или утратит стройность и разрушится, как порождение лихорадочного сна?
Завтра выяснится, была ли та мысль надёжным плотом или соломинкой, за которую цепляется утопающий.
Ночь, не уходи.
Он уже начал дремать, когда в окно, прорезав чёрную ткань мрака, ворвался пронзительный ликующий крик. Через несколько мгновений отозвался другой такой же торжествующий клич хозяина неба. То напоминали о себе приручённые акеримы, которых держали в крепости для почтовой службы.
С утра Касьян выглянул в окно на внутренний двор крепости и увидел Стасию и Тамиана у крепостного колодца.
Он оперся обеими руками на подоконник. Окно маленькое. Можно смотреть, не опасаясь, что они его заметят. Или что кто-то заметит, что он на них смотрит.
Не на них. На неё, поправил Касьян в порыве откровенности перед собой.
“Ну что с того, что мне нравится на неё смотреть… — подумал он устало. — Я всю дорогу старался этого не делать”.
Он вглядывался и вглядывался, не отрываясь, пил глазами каждое её движение, словно жаждущий в пустыне, добравшийся до источника. Стасия махала руками, то кивала, то прижимала ладонь к губам, словно
Нет, не похоже, что они спорили, просто оживлённо обсуждали что-то.
Ладно. Как будут дальше развиваться события, пока неясно, но в любом случае отряд в ближайшее время двинет в Юоремайю. Стасия останется здесь. Теперь уж точно в последний раз он её видит.
И это к лучшему.
Стасия перекинула на грудь косу.
Перед внутренним взором Касьяна матово замерцал квадрат-оберег.
Он решительно оттолкнулся от окна и сел под ним на пол, прислонившись спиной к холодному камню.
С улицы донёсся выкрик акерима, то ли хохот, то ли призыв к бою. Они тут звучали постоянно.
Птичий дом.
Птичий дом располагался в полом выступе стены, направленном к скалам. Здесь издавна обитали акеримы.
Акеримы особенной породы, ручные, ведущие необычный для этих птиц образ жизни. Они не улетали далеко к истокам Талы вить плавучие гнёзда.
Зато они приносили послания. Из Изберилла, из Алматиля, из Мерцабо в редких случаях, от пограничных застав.
В удалённые места путники брали с собой таких акеримов. Когда требовалось отправить послание, его выцарапывали на бересте, тонкой берёзовой шкурке, заботливо прятали в трубочку, в обрезок пера, привязывали к лапке акерима, и выпускали птицу.
Акерим взмывал в небо и летел к Талаяму, к крепости. Никто в мире не мог сравниться с ним по скорости.
В некоторых краях использовали для переноски писем голубей. Но у акеримов было перед ними необычайное, удивительное преимущество.
Акеримы летали не только к своему птичьему дому.
Они могли отыскать друг друга, как бы далеко их не занесло.
Если разлучить пару таких птиц, например, забрать у акерима подругу и увезти далеко, он её найдёт. Такое умение делало их бесценными письмоносцами.
Не будучи на задании, жили акеримы в птичьем доме вольготно. Их не запирали, они свободно летали над городом, над морем, днём и ночью оглашая окрестности самоуверенными криками.
Эти птицы знали себе цену.
Но вернёмся к Касьяну. Обстановка мало располагала к тому, чтобы сидеть на полу. В воздухе носилась неопределённость.
Касьян пришёл к той же мысли, что и Тамиан ночью — было бы безумием высаживаться в Алматиле, когда там сосредоточены войска. Но какое будет принято решение, он не знал, и это не могло не тревожить.
Рокот прихлопнул неопределённость, как комара, изложив простой и очевидный порядок действий.
Направить разведчиков в Алматиль под видом купцов. Они должны были выяснить, какое там войско и куда оно направляется. А заодно постараться понять, что происходит во дворце. Если Алматиль собирается напасть на жреческую столицу — власть там явно не у государя Тенгара.