Бесконечность любви, бесконечность печали

Батракова Наталья Николаевна

– А ты что хотела? Чтобы тебе на блюдечке с голубой каемочкой всю правду-матку выложили?
– Потюня повернул регулятор тепла до упора, но помогло это мало. За сорок минут, что он провел вне машины, та успела полностью остыть. Хорошо хоть завелась с одного поворота ключа: вот что значит новый аккумулятор! Молодец, Ладышев, по крайней мере здесь добрым словом можно помянуть.
– А с коммунальщиками говорила?

– Какой удачный вопрос-подсказка!
– съязвила Стрельникова.

–

Разбежались они! К котловану только три съемочные группы допустили. Уж не знаю, что им там удалось снять: вокруг пар, все инеем покрылось. Я тоже пыталась пощелкать на телефон, так вытурили за ограждение. И все молчат, как партизаны. Без комментариев!
– возмутилась она.
– А сейчас вообще оцепление выставили.

– Ниче се!
– удивился Потюня.
– Прям ЧП вселенского масштаба.

– А вы разве там не были?
– удивленно хлопнула ресницами Стрельникова.
– Вас сюда разве не Жоржсанд прислала?

– Если бы Жоржсанд, я бы в том котловане уже давно кругами все выбегал и пофоткал, - самодовольно ухмыльнулся Вениамин.

– А-а-а, - разочарованно протянула девушка.
– А я-то не врубаюсь, почему вы без камеры.

– Да есть камера, - кивнул на заднее сидение фотокор.
– Я здесь по другому делу. Можно сказать, по личному.

– Понятно... В больнице кто-то лежит?
– проявила смекалку Стрельникова.
– С утра много таких набежало: кто навестить, кто родных с выписки забрать. Сейчас самые стойкие остались.

– И ты в их числе, - хмыкнул Веня.
– Ну-ну... Только после этого как бы на больничный не загремела.

– Типун вам на язык!
– укоризненно фыркнула Олечка.
– Нельзя мне сейчас болеть: Евгения Александровна намекнула - я у нее теперь надежда и опора.

– Ага, она всем на это намекает, - ухмыльнулся Потюня.
– Да вай-давай, рви попу. Только знай: такой, как Катя, тебе все равно не стать.

– И почему же?

– Да хотя бы потому, что Проскурина уже давно пробралась бы внутрь больницы. Правдами, неправдами... И сидела бы в кресле пред ясны очи главврача или... как его... начмеда. Попивала бы чаек и задавала вопросы: что, как да почему? Кстати, даю голову на отсечение, она уже там.

– То есть?..
– округлила глаза Стрельникова.
– То есть как уже там? Екатерина Александровна? Вы не шутите?

– Нет, ни грамма, - усмехнулся Потюня.
– Более того, уверен: именно этим она сейчас и занимается.

– Но ведь... Теперь понятно, почему вы на машине Проскуриной...
– приуныла Стрельникова.
– Она вернулась в газету, да?

Чего

было больше в ее вопросе - радости или сожаления, Веня так и не успел понять. Неожиданно толпа на крыльце расступилась, в распахнутых дверях появилась женщина в наброшенной на плечи шубе, что-то произнесла, пошла назад к двери, за ней последовал... Генрих! Народ тут же бросился следом, но ничего не вышло: проход плотно перекрыла милиция.

– Пока не вернулась... Но вот-вот вернется, - пробормотал По-тюня, впечатленный увиденным.

Если честно, сильнее его удивить в этот момент было невозможно. Неужели администрация больницы отреагировала на Присутствие иностранного гражданина? Или он ей интересен как Журналист? Если так, то...

– Слышь, коза... Ты того, если хочешь, сиди, грейся, - протянул 1 он руку на заднее сиденье.
– А я пойду пофоткаю. Чувствую - материалу на страницах газеты сегодня быть!

– Я с вами!
– встрепенулась девушка.
– Возьмите меня с собой, ' заканючила она.
– Я не могу вернуться в редакцию с пустыми руками.

' - Ладно, зелень, - Веня заглушил машину и вытянул ключ из замка зажигания.
– Пошли, проведу для тебя курс молодого бойца по проникновению на закрытые вражеские объекты.

«А ведь Катю следовало предупредить, кто прилетел. На всякий 1ай. Мало ли что...» - запоздало посетовал он, двигаясь к аварийному участку теплоцентрали...

Растирая заледеневшие на морозе уши и ликуя в душе, Генрих, пошел вслед за женщиной в белом халате. Получилось! И пусть Вениамин уверял, что местная система плевала с высокой колокольни иностранцев и их средства массовой информации, он, Вессенберг, оказался прав! Во всем мире открыта дорога для журналистов! Пусть после долгих согласований, но их даже на закрытые объекты пропускают! Если на то пошло, это имидж государства!

– Вам сюда, - показала на дверь провожатая.

Генрих придал лицу серьезный вид и громко постучал.

– Входите, - ответил женский голос, показавшийся знакомым.

Кажется, именно с этой дамой он разговаривал вчера по телефону.

– Добрый день!
– вежливо улыбнулся он и с любопытством осмотрелся.

С тех пор как он уехал из Минска, кабинеты чиновников почти не изменились: точь-в-точь такие же столы, стеллажи, телефоны. Даже кресла. Разве что монитор с клавиатурой да жалюзи добавились. Правда, женщина за столом удивила неординарностью: ухоженная, с модной стрижкой, даже симпатичная. Смущал лишь жесткий, колючий взгляд. Зато сидевший рядом расплывшийся в улыбке одутловатый мужчина с первого взгляда вызвал брезгливость: слипшиеся редкие волосы на лысине, большие обвисшие губы, глубоко посаженные глаза. Весьма неприятный тип.