Бесконечность любви, бесконечность печали

Батракова Наталья Николаевна

– Неважно, я на такси доберусь, - отмел его довод Вессенберг.
– Ты мне адрес подскажи, не запомнил вчера.

«Как же от него отвязаться?» - заерзал на сиденье Веня.

– Генрих, ты хорошо подумал? Ты уверен, что тебе надо туда ехать?

– Уверен! Мне позвонила та женщина, начмед, Валерия...
– напрягся он, припоминая.
– Впрочем, неважно. Я вчера звонил тебе с ее телефона, у нее сохранился твой номер. К счастью, ты утром оставил мне именно этот

телефон.

– И что?
– Потюня уже пожалел, что оставил гостю запасной аппарат.

– Она посоветовала приехать за Катей. Сказала, что у беременных так бывает... Ну, неадекватно воспринимают реальность.

– По-моему, Катя вполне адекватно отреагировала, - не согласился Веня.

– Ты не понял. Она вчера неправильно меня поняла, мой приезд. Это от неожиданности. И из-за беременности, - убежденно заявил Генрих.

– То есть? А как она должна была его понять? Ген, ты извини, но, по-моему, она ясно выразилась, что тебя не любит. При чем здесь неадекватность?

– Ты не прав, - казалось, тот его не слышит.
– Она сейчас эмоциями живет, думает только о ребенке. А о себе, о будущем совсем не думает. О материальном в том числе.

– Да она никогда этим особенно не заморачивалась, - хмыкнул Потюня и добавил про себя: «Плохо ты знаешь Катю».

– Может, раньше, как ты сказал, и не заморачивалась, - неожиданно согласился Вессенберг.
– Потому что не было детей. Сейчас все изменилось. И она скоро поймет, что рядом должен быть мужчина, который станет заботиться о ней и ребенке.

«Она и сейчас это понимает, - продолжил разговор с собой Веня.
– Вопрос в другом: кого она хочет видеть в такой роли?» ,

– Этот мужчина - я, - между тем убежденно заявил Генрих.
– Но чтобы она это поняла и поверила, я как можно чаще должен быть рядом.

– И кто же тебя так просветил?
– усмехнулся Потюня.

– Ну докторша эта. Она еще поговорку напомнила: «Вода камень точит».

– А доброжелательница знает, что ты - не отец ребенка?

– Она догадалась и успокоила, что не это главное. Главное, что я ее люблю. Поэтому мне надо ехать за Катей.

– Как знаешь, - поняв, что переубедить Вессенберга не удастся, вяло согласился Веня.
– Записывай адрес...

– Записал.

– Ключи помнишь где?

– Да. И еще подскажи, где поблизости можно цветы купить, неожиданно озадачил Генрих новым вопросом.
– Сегодня четырнадцатое февраля, день влюбленных!

– Это тоже начмед напомнила?
– уточнил Веня и пробурчал:

У таксиста спросишь. Я в том районе недавно живу, только спать приезжаю.

–

Понял, найду! Встретимся в больнице! Только дождись меня!

– Дождусь, куда ж я денусь.

Сказать, что Веня ругал себя (а в том, что Вессенберг прилетел в Минск, явно его вина), было ничего не сказать.

«Лучше бы сразу Ладышеву позвонил: тот тоже искал Катю, надеялся на мою помощь. Набрать, что ли, снова?» - почувствовал он угрызения совести.

Почему из них двоих Веня выбрал Генриха, сегодня он и сам не мог объяснить. Неужели из-за дружеской ревности? Появился Ла-дышев - и Катя тут же стала отстраняться, а с января совсем пропала. Столько лет вместе проработали, и всегда она была в поле зрения, всегда на связи. А тут как отрезало - не звонила, не интересовалась. Сама стала телефон отключать. С глаз долой - из сердца вон, получается?

Или же причина в его внутренней, неосознанной неприязни к более успешному? Все этот Ладышев ухватил в жизни, все у него есть - и машины, и квартиры, и бизнес... Или, может, дело все-таки в беспокойстве за Катю? Бросит ее этот Ладышев, а подруге страдать...

В отношении же Вессенберга Потюня совсем, как говорят, не парился. Где он, этот Генрих? В Германии! А Проскурина здесь и никогда не сменит место жительства. Слишком хорошо он ее знал. Да и Вессенберга совсем не прельщает Беларусь, в этом тоже можно не сомневаться. Дружат - ну и пусть дружат, общаются. Тем более что в основном по переписке.

«...Или не стоит звонить Ладышеву?
– в который раз засомневался Веня.
– Генриху, ежу понятно, надеяться не на что, а теперь тем более: Жоржсанд, классная тетка, материально Катю поддержала. Пусть Генрих не раскатывает губу, что ей его деньги понадобятся... А вот отношение к ней Ладышева надо бы прояснить. Больной не больной, но сразу стало бы понятно, нужна ему Катя или нет. Она, правда, тоже хороша: «Выпишусь - позвоню». Не поздно ли будет? Любовь - не шахматы, где, сделав ход, ждешь ответного от соперника. Любишь - живи сердцем, а не мозгами, сразy делай шаг, второй, третий... Надо ему позвонить, может, Катька потом спасибо скажет, - нашел он в меню номер телефона.
– Только что ж тогда получится? Картина маслом: вдруг он сразу поедет в Больницу и встретит там Генриха с цветами? А я снова буду вино-ii.it? Нет уж... Лучше завтра позвоню, - спрятал он телефон.
– Если у него грипп, то нечего бациллы разносить...»

Поляченко подъехал, как и договаривались, ровно к половине двенадцатого. Несмотря на болезнь и очередной приступ непогоды - сильный порывистый ветер, Ладышев уже ждал у своего подъезда.

– Зря раньше времени вышли, - посетовал Андрей Леонидович.

– Нельзя вам на холод.

– Поехали, - нетерпеливо скомандовал тот.

– Зина напомнила, что сегодня четырнадцатое февраля, день влюбленных...
– как бы между прочим произнес Поляченко.