Беспокойные боги
Шрифт:
Был ли Тихий сам Наблюдателем?
Иначе откуда бы взялись те самые знаки? На той стене? На изображении и иконе этого многоглазого монстра? "Валка, - прошептал я и покачал головой, хотя не мог оторвать глаз. "Ты мне нужна здесь". Должно было быть что-то, что я упускал. Что-то, чего я не смог увидеть. Валка бы это знала. Валка бы вспомнила.
Скульптор Вайарту вырезал лучи с квадратными концами, исходящие от трехглазого диска, как будто он светился. Оберлин сказал, что они были созданиями чистой силы, света, сияющего из измерений, которые мы не можем воспринять.
У меня перехватило дыхание.
"Абба?" Кассандра услышала, как я упомянул
Глаза! Осознание пронеслось сквозь меня, как удар током. Кажется, я отступил на шаг. "Глаза!" На этот раз слова вырвались у меня.
"Абба?" Кассандра обошла вокруг, чтобы оказаться в поле моего зрения. "Абба, что с глазами?"
"Ты не видишь?" спросил я, переводя взгляд с нее на Валерьева. Я чуть не рассмеялся. Это, должно быть, шутка, розыгрыш, фальшь. Это было так очевидно. Как я мог так долго не замечать?
Это были человеческие глаза.
ГЛАВА 11
ПРЕЛОМЛЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК
Оберлин высадился на берег вскоре после захода солнца и настоял на том, чтобы ему провели экскурсию по руинам. Люди Гастона принесли плавучую палету, и Оберлин ехал на ней, как на паланкине. Старый разведчик настоял на том, чтобы Ласкарис и он сам надели дыхательные маски, и мы с Кассандрой последовали его примеру. Нима остался на "Аскалоне", сказав, что мысль об этом отравленном, чужом камне приводит его в ужас.
Я уже нарисовал что-то вроде картины этого места: расходящиеся в стороны проходы каменных зданий, низких и квадратных. Ворота с колоннами у подножия плато. Фреска с изображением Наблюдателя, которую Гастон представил как фриз Халла, в честь генерал-губернатора. Но я постараюсь дать вам схему этого места в том виде, в каком его мог увидеть один из наблюдателей за штормом, - как увидел его я, когда впервые поднялся туда в ближайшие дни.
Фанамхара, то есть ядро древнего города, была практически невидима с воздуха. Большая часть руин лежала под землей, или же все еще была погребена песками пустыни. Лишь главные ворота и начинающиеся из них, словно пальцы, каменные громады высотой в милю виднелись за пределами Горы Сарк. Они простирались, как спицы колеса, и все, кроме самой центральной, исчезали под дюнами, которые застыли на месте благодаря генераторам статического поля. Только эти протуберанцы напомнили мне об Актеруму, и я вздрогнул, следуя за Оберлином.
Картер и Валерьев сказали, что, по их мнению, Сабрата была небольшим форпостом королевства Вайарту. Военный склад, предположил Валерьев. Картер, которой я был склонен больше доверять, сказала, что это место паломничества. Как и сказал Валерьев, Тор Картер была из АПСИДЫ и отправлена Магнархом Персея с Тиринса до нашего прибытия. Картер считала, что оба места на Сабрате и Наири были больше похожи на храмы, монастыри, построенные этой жестокой и древней империей для поклонения своим черным богам. Я рассказал ей, что Актеруму на Эуэ был таким же - невероятно огромным городом, одиноко стоящим в пустошах того опустошенного мира. Позже она поделится со мной, что есть и другие планеты, расположенные далеко за пределами Стрельца, где такие зеленые города, словно водоросли, цветут по всей поверхности.
И все же не могло ли быть так, что они не имели понятия о личном пространстве? Или не нуждались в нем? В видении, показанном мне Миуданаром, я видел, как они кишат друг на друге. Возможно, их существование было действительно общинным. Большие залы, выстроившиеся вдоль выступающих каменных спиц, которые Валерьев называл базиликами, могли служить казармами для
Внутри самой Mensa царил хаос залов и покоев, построенных без учета этажей и уровней. Сначала я подумал, что там нет ни плана, ни симметрии - как в руинах Тихого в Калагахе и на Аннике, - но когда Картер показала нам карту, я понял, что ошибался. Здесь был план, своего рода калейдоскопическое повторение, кристаллическая матрица, состоящая из комнаты за комнатой, узор которой проявлялся только при длительном рассмотрении.
Валерьев долго рассказывал о своих попытках раскопать более глубокие камеры, чтобы укрепить те, что нуждались в этом, и подпереть те, что уже обрушились. Они начали раскопки на северном склоне плато, примерно в десяти милях отсюда, где находилось нечто вроде задних ворот. На той стороне, обращенной к экватору, ветры были сильнее, и остановить поток пустыни было непросто. Когда экскурсия закончилась, он привел нас обратно в лагерь, и после рекомендованного медиками обтирания нам показали ряд артефактов, извлеченных из руин. Там были осколки штампованного металла, изъеденные почти до нуля, которые могли быть остовами или сгнившими лезвиями оружия, пультами или терминалами, или какими-то более тонкими механизмами, функции которых утеряны со временем.
Сам лагерь был прост. Фанамхара простиралась от западного склона Mensa, и дорога между ней и лагерем шла почти прямо от нее. Бараки рабочих и охранников - все они представляли собой сборные длинные дома - были расположены вдоль южного берега дороги, а собственно рабочие здания - вдоль северного. Самым большим из них был автопарк, в котором размещалось оборудование для раскопок, - огромная белая брезентовая палатка, поддерживаемая геодезической конструкцией из черного карбона, придающей ей вид какого-то рябого гриба. По его куполообразным сторонам располагались лаборатории и склады, арсенал гарнизона и медпункт. Неподалеку над всем этим возвышалась труба термоядерного реактора, из которой к небу вырывался белый пар. Линии электропередач змеились по поверхности или под землей, соединяя различные отсеки и длинные дома, обеспечивая их бесперебойной подачей электроэнергии. Точно так же цистерна - сине-белая бочка, рассчитанная на десятки тысяч галлонов воды, - находилась на юге, ниже уровня домов, которые она снабжала водой, и была соединена с ними водопроводными линиями.
Лагерь был сделан не только для того, чтобы выдержать сухие грозы, которые обрушиваются с экватора, но и для того, чтобы прослужить десятилетия.
Когда мы достаточно долго простояли над горшками и другими артефактами империи, Картер проводила нас в медпункт, где нас оставил Валерьев. Сэр Фридрих опирался на Присциана Ласкариса, Тор Рассам и юный Альбе шли следом за Картером через приемную, где сидела медсестра в бело-зеленом и выслушивала жалобы охранников и рабочих, которые могли зайти. Картер провела нас через подсобное помещение и по короткому коридору, соединяющему одну капсулу с другой, в вестибюль, где стояла пара охранников. Увидев нас, они встали немного прямее и открыли двери ключом, чтобы мы могли пройти внутрь.
Стало заметно холоднее, и Кассандра, привыкшая к тропикам Джадда, задрожала и потерла руки под своей мандией Мастера Меча. Тор Картер открыла ключом внутренние двери того, что казалось воздушным шлюзом, чтобы пропустить нас в морг. Как и все другие помещения в лагере, он был серым и с низким потолком, около тридцати футов в ширину и, возможно, сорок в глубину. Снаружи здание представляло собой белую коробку без окон, закругленную, как и многие другие здания лагеря, по длинной стороне, так что в поперечном сечении она напоминала таблетку.