Бессмертная жена, или Джесси и Джон Фремонт

Стоун Ирвинг

— Мистер Рассел приехал в мою штаб-квартиру 13 января.

— Не спросил ли вас мистер Рассел, что ваш приезд в страну имеет целью сменить коммодора Стоктона, который ранее признавался главнокомандующим?

— Он поставил такой вопрос.

— Сказали ли вы ему, что коммодор Стоктон все еще главнокомандующий, и не предложили ли ему сделать доклад коммодору?

– Да.

— И это имело место ровно за четыре дня до того, как вы приказали мне не подчиняться коммодору Стоктону и в дальнейшем выполнять ваши приказы?

— Да.

— Получили

ли вы между 14 и 17 января какой-либо приказ Вашингтона, изменявший ваш статус?

— В этот период ко мне не поступали никакие депеши.

Аудитория, как один человек, вздохнула, раздались разрозненные аплодисменты. Джесси благодарно повернулась на своей скамье; она поняла, что зрители оценили искреннее желание ее мужа разобраться, кто же был действительным главнокомандующим, и почувствовали, что генерал Кирни запутался. Прокурор угрожал очистить зал, но Джон попросил, чтобы вместо генерала Кирни к стойке вышел Уильям У. Рассел. Рассел показал, что он был майором Калифорнийского батальона, принимал участие в принятии капитуляции мексиканцев в Кахуэнга и получил от полковника Фремонта указание поехать в Лос-Анджелес с целью выяснить, кто является главнокомандующим.

— Мистер Рассел, когда вы говорили с генералом Кирни в штаб-квартире до вашего доклада коммодору Стоктону, упоминалось ли мое имя?

— Упоминалось. Генерал Кирни выразил большое удовлетворение тем, что полковник Фремонт находится в стране, и говорил о его выдающихся качествах на посту губернатора, о знании им испанского языка и обычаев местного населения. Он сказал мне, что намерен назначить полковника Фремонта губернатором Калифорнии, если инструкции военного министра будут признаны в Калифорнии.

— После этого вы представили мой доклад коммодору Стоктону?

— Да, сэр. Я узнал от коммодора, что его положение как главнокомандующего никоим образом не изменилось в связи с приездом генерала Кирни в страну.

— Вернулись ли вы после этого в Калифорнийский батальон?

— Вернулся. Я встретил полковника Фремонта во главе его батальона утром 14 января примерно в пяти милях от Лос-Анджелеса. Я доложил ему о длительном разговоре с генералом Кирни и коммодором Стоктоном, касавшемся их соответственного статуса; сказал, что я был обрадован, поняв, что генерал Кирни более близкий его друг, чем Стоктон, но на основании слов самого Кирни был вынужден, к сожалению, выразить свое личное мнение о необходимости подчиняться коммодору Стоктону как главнокомандующему; что я нашел Стоктона исполняющим функции главнокомандующего, с чем согласился, пусть даже косвенным образом, сам Кирни.

— Мистер Рассел, подчинение Стоктону в условиях, когда он и генерал Кирни претендовали на верховную власть, обеспечивало ли какие-либо личные или иные преимущества полковнику Фремонту?

— Думаю, что нет. Было известно, что у генерала Кирни есть деньги и он ожидает вскоре прибытия войск. Кроме того, о нем говорили как о близком друге семьи полковника Фремонта. Я убежден, что полковник Фремонт избрал

подчинение коммодору Стоктону только по соображениям долга.

В зале вновь зашумели. Джесси чувствовала, что ее настроение поднимается. Джон попросил генерала Кирни занять место за стойкой.

— Генерал Кирни, четырьмя днями позже, когда вы приказали мне прекратить службу под началом коммодора Стоктона и подчиниться вам, не информировал ли я вас, что коммодор Стоктон отказался аннулировать мое назначение во флоте и что он будет считать меня бунтовщиком, если я перестану признавать его главнокомандующим?

— Как главнокомандующий в Калифорнии, я не связан заявлениями коммодора Стоктона.

— Но вы знали, что он угрожал использовать своих моряков и морскую пехоту, чтобы не допустить роспуска Калифорнийского батальона?

— Я не был убежден, что коммодор Стоктон бросит своих матросов против Калифорнийского батальона.

— Сообщили ли вы коммодору Стоктону, что он больше не главнокомандующий в Калифорнии, что таковым стали вы?

— Я уведомил об этом коммодора.

— И он не отказался передать командование?

— Он отказался признать мое верховенство.

— Поскольку я был назначен губернатором Калифорнии и был следующим по рангу после вас и коммодора офицером, не пытались ли вы использовать меня для урегулирования вашего конфликта с коммодором Стоктоном?

Военный прокурор отклонил этот вопрос. Джон повернулся, долго смотрел на свою жену, затем подошел ближе к барьеру:

— Когда я послал первое вежливое письмо, в котором отказывался принять решение до того, как будет улажен вопрос о рангах, не сказали ли вы, что человек, доставивший вам письмо, вам незнаком?

— Не помню, что так сказал.

— Тогда позвольте зачитать это из вашего собственного показания.

Зачитав соответствующую выдержку из показаний генерала Кирни, Джон продолжал:

— Это письмо было принесено вам в вашу штаб-квартиру Кристофером Карсоном. Разве вы не провели много недель в пути с Китом Карсоном как проводником?

— Мистер Карсон служил нашим проводником.

— Тогда как вы могли не узнать его через несколько недель, когда он принес письмо?

— С человеком, принесшим письмо, я не был знаком.

Джон Фремонт вызвал к стойке Кита Карсона. Джесси обменялась с ним мимолетной улыбкой, когда он шел по центральному проходу. После того как Карсон принес присягу, Джон спросил:

— Приняли ли вы от меня 17 января 1847 года письмо к генералу Кирни, в котором говорилось, что, пока генерал Кирни и коммодор Стоктон не уладят между собой вопрос о ранге, в чем и состояла, по моему мнению, причина возникших трудностей, я должен докладывать и получать приказы, как и ранее, от коммодора?

— Я доставил это письмо генералу Кирни.

— Узнал ли он вас?

— Узнал ли меня? — спросил ошеломленный Карсон.

— Знал ли он, что вы — Кристофер Карсон?

— Мы вместе прошли по тропе. Как он мог не узнать меня?