Без оглядки на богов. Взлет современной Индии
Шрифт:
Индия, как любят при случае напомнить индийцы, страна уникальная. Но крайне необычной делает Индию не что иное, как характер ее экономики, особенно в сравнении с Китаем. Несмотря на показное раскаяние Запада, Китай развивается в той же самой последовательности, что и большинство западных экономик. Китай начал с реформы в сельском хозяйстве, потом освоил производство дешевого ширпотреба, а теперь взбирается вверх по цепочке добавленной стоимости и, видимо, лет через десять или двадцать станет заметным игроком на международном рынке услуг. Индия же прирастает с другого конца.
В Индии в 2006 г. сектор услуг составлял значительно больше половины экономики, а остальное пришлось примерно поровну на сельское хозяйство и промышленность. Такое распределение напоминает любую другую страну со средним уровнем дохода, скажем, Грецию или Португалию. Но Греции и Португалии не приходится беспокоиться об огромной резервной армии труда в 470 млн занятых в сельском хозяйстве. Это самая
Когда в 1991 г. Индия приступила к либерализации экономики, в стране был всего один телевизионный канал Doordarshan, государственный телеканал, название которого, как и само слово «телевидение», означает «видеть издалека». К 2006 г. в стране насчитывалось уже более 150 каналов, и каждый месяц появлялось три или четыре новых. В 1991 г. Doordarshan можно было принимать лишь в немногих домах. В сельских районах Индии ситуация с электроснабжением такова, что качественную картинку удается получить далеко не всегда даже в зоне приема телесигнала. Впервые большинство избирателей могло наблюдать за происходящим на своих экранах только на всеобщих выборах 2004 г. Примерно треть зрителей, т. е. более 150 млн человек, имеют доступ к многоканальному кабельному телевидению.
Жителям деревень и малых городов Индии на экранах телевизоров демонстрируются соблазнительные вещи, которых в ближайшем будущем им большинству из них скорее всего не видать: автомобили, заграничные поездки, высокотехнологичная медицина и всевозможные электронные гаджеты, которые правят бал в телерекламе. Большая часть этих вещей не для них, а для таких, как Алок, которые зачастую и занимаются производством этого телевизионного великолепия. Все это недоступно большинству населения страны, где в 2006 г. средний доход на душу населения все еще был ниже 1000 долл. в год. Если тебе твердят, что ты должен хотеть то и это, получить чего ты не в состоянии, рано или поздно что-нибудь должно случиться. Самые дальновидные политики Индии часто напоминают: чтобы не допустить в стране социального взрыва, предотвратить рост преступности и беззакония, которые отравляют жизнь во многих беднейших штатах, следует ускорить экономический рост. Всякий раз, когда я интервьюировал Манмохана Сингха, спокойного сикха в очках (он был министром финансов Индии в 1991 г., когда страна приступила к дерегулированию экономики, а в 2004 г. стал премьер-министром), он подчеркивал один и тот аргумент: «Экономический рост – лучшее лекарство от бедности». С этим не поспоришь.
Начиная с 1991 г. экономика Индии растет в среднем на 6 % в год, т. е. примерно вдвое быстрее, чем в первые сорок лет независимости. Резкое ускорение экономического роста совпало с заметным падением темпов роста населения, поэтому относительный рост личных доходов оказывается даже больше, чем можно судить по темпам экономического роста. Для наглядности посмотрим на дело так: разница между худшим десятилетием Индии, которое началось в 1972 г., и ее лучшим десятилетием, начавшимся в 1995 г., – это разница между сотрясавшими всю страну беспорядками, волной общенациональных забастовок, протестов и насилия, которые побудили Индиру Ганди ввести чрезвычайное положение, и сравнительно нормальным функционированием демократии, имевшим место после начала экономических реформ Манмохана Сингха. В первое десятилетие экономика Индии росла на 3,5 % в год, а численность населения на 2,3 %, т. е. за год средние личные доходы увеличивались всего на 1,2 %. Во второе десятилетие экономика Индии росла на 6 % в год, а численность населения на 2 %, т. е. душевые доходы увеличивались за год на 4 %. Если бы все осталось как при Индире Ганди, для удвоения дохода средней индийской семье потребовалось бы пятьдесят семь лет. Под руководством Сингха это заняло бы всего пятнадцать лет [31] . В эпоху, когда по телевизору можно увидеть, как живет другая половина населения, это различие есть не что иное как различие между анархией и стабильностью.
31
Многие из этих аргументов я позаимствовал у Виджайа Келкара, который до выхода на пенсию в 2004 г. работал советником министра финансов.
Но самого по себе экономического роста недостаточно: как говорят экономисты, экономический рост – это необходимое, но недостаточное условие устранения бедности. Имеет значение еще и качество роста. Он может достигаться за счет развития капиталоемких отраслей, как это было в Индии, когда создавалось сравнительно немного новых рабочих мест, или, как это происходит в Китае, за счет развития трудоемких отраслей, когда свою долю выгоды от экономического роста, соблазнительно мерцающей на голубом экране, получает куда большая часть зрителей. До того как Манмохан Сингх стал премьер-министром, я довольно регулярно общался с ним. Поскольку он занимает выдающееся место в истории индийской политики – с конца 1960-х годов он занимал решительно все экономически значимые посты в Дели, – стоит рассказать о его понимании экономической ситуации в Индии. Заняв пост премьер-министра,
«В течение первых 40–50 лет независимости Индии мы страдали от двух дефицитов: дефицита продовольствия и дефицита иностранной валюты. Эти две проблемы затмевали все остальные, – очень тихо говорил Сингх. – На сегодняшний день мы справились с обеими: с первой – с помощью «зеленой революции», а со второй – благодаря повышению экспортных доходов и либерализации внешней торговли. Сейчас у нас нет недостатка в продовольствии и иностранной валюте. Теперь перед нами стоят совсем другие ключевые проблемы. Но в силу инерции сознания некоторые продолжают жить вчерашним днем и вести вчерашние битвы. Наша самая большая проблема – нехватка рабочих мест для простых людей. Нам нужно занять множество малоквалифицированных работников, и в этом мы еще не добились ничего сравнимого с тем, что видим в Китае. Необходима индустриализация, чтобы предоставить рабочие места тем, кто не имеет надлежащей квалификации. Почему этого не происходит в требуемом масштабе? Потому что нам не хватает целеустремленности, чтобы добиваться своих целей с той же последовательностью, как это делают в Китае».
Манмохан Сингх рассказал о стоящих перед Индией экономических задачах: необходимо провести модернизацию сельского хозяйства, создав рабочие места в промышленности для крестьян, высвобождаемых из сельскохозяйственного производства. Со свойственной ему деликатностью Сингх упомянул о «стереотипах сознания», мешающих достижению этих целей. Больше всего, пожалуй, мешает сохраняющаяся у индийской элиты сентиментальная любовь к деревне. Среди индийских журналистов и ученых теперь принято говорить о философии Ганди, как о покойнике, – только хорошее. И в самом деле, как политическая идеология гандизм сегодня сирота. Ни одна из крупных политических партий Индии не поддерживает его философию деревни. Но как социальная установка, как феномен сознания взгляды Ганди на деревню активно живут в среде государственных служащих, их можно услышать из уст высокопоставленных судей и дипломатов, они составляют основу идеологии неправительственных организаций Индии, десятков тысяч благотворительных учреждений, которые оказывают поддержку сельским школам во многих районах, снабжают деревни основными лекарствами, помогают выживать сельским художникам и ремесленникам, не получающим достаточной помощи от государства.
Ганди можно воспринимать и как символ еще более глубоко укорененной установки, распространенной среди индусов из высших каст, которые бурно растущий новый мир больших городов воспринимают как угрозу своему традиционному господству в культуре и обществе. Эта установка представляет собой эхо давней борьбы с колониальным владычеством Британии, когда деревня и дом рассматривались как часть индийской культуры, менее всего затронутая влиянием колонизаторов. Даже те, кто не согласен со значительной частью философии Ганди, как, например, великий бенгальский писатель, поэт и просветитель Рабиндранат Тагор, приписывают индийской деревне статус святыни. Но это отношение куда менее свойственно индийцам, живущим в деревнях. «Мы в Индии начали работу по переустройству деревни. Наша задача – замедлить процесс самоубийства нашей расы», – заявил Тагор. И вновь: «Деревни – колыбель [индийской] жизни, и, не отдавая им должного, мы тем самым совершаем самоубийство» [32] .
32
Uma Das Gupta, Rabindranath Tagore, A Biography (New Delhi: Oxford University Press, 2004), p. 32.
Девдунгри – крошечная деревушка в засушливом углу Раджастана, штата на северо-западе Индии, граничащего с Пакистаном и штатом Гуджарат. Поскольку значительная его часть занята пустыней, Раджастан является самым большим по площади из двадцати девяти штатов Индии. Но его население, большая часть которого зависит от непредсказуемых ежегодных муссонов, необходимых для нормального урожая, относительно невелико – всего 52 млн человек. Некоторые районы, особенно на востоке штата, ближе к Дели, орошаются довольно хорошо. Но на западе, где близ поразительно красивой гряды высушенных солнцем холмов Аравалли расположена деревня Девдунгри, обильные дожди выпадают в лучшем случае раз в три года. Правительство мало что делает, чтобы помочь жителям этих мест. Когда я побывал там в июле 2005 г., исстрадавшиеся от засухи деревни молились о хороших дождях. В тот раз их молитвы были услышаны.
Я приехал к одной из самых уважаемых и успешных общественных активисток Аруне Рой, которая в конце 1980-х годов поселилась в Девдунгри. Рой происходит из высокопоставленной англоязычной семьи, принадлежавшей к высшей касте. И хотя в 1969 г. она устроилась на работу в Индийскую административную службу, в конце концов бросила все это ради того, чтобы жить среди народа. Рой – сторонница Ганди до кончиков ногтей. Она носит только хлопковые сари. Она вегетарианка. Она ведет аскетический образ жизни среди крестьян. Для давления на власти она прибегает порой к голодовкам, но чаще использует дхаму, т. е. сидячий протест – использовать две эти тактики против британцев впервые начал сам Ганди. Хотя Рой признает, что в деревне труднее обходить требования своей касты, чем в городе, именно с деревней она связывает будущее Индии.