Без оглядки на богов. Взлет современной Индии
Шрифт:
В другом крыле дома устроен небольшой частный храм, посвященный средневековому ученому Саи Баба, которого почитают по всей стране. Потолки в жилых комнатах окаймлены бело-голубой алебастровой лепниной с цветочными мотивами, которая напоминает великолепные бальные залы Англии периода Регентства [45] . В отличие от подавляющего большинства других деревенских домов, в которых обходятся керосиновыми лампами, дом полностью электрифицирован и оборудован кондиционерами. Но как и все остальные, семья тхакуров живет за счет денежных переводов одного из членов семьи. На мой вопрос, как им удалось построить этот бесподобный дом, мать семейства ответила: «Мой сын работает на MTNL в Дели», и других объяснений не требовалось. Mahanagar Telephone Nigam Limited — принадлежащая государству главная телефонная компания Индии. Здесь назначают жалованье по нормам, установленным для государственной администрации, – жалованье сотрудника управленческого аппарата составляет от 500 до 1000 долл. в месяц,
45
Регенство – период в истории Великобритании с 1811 г. по 1820 г., когда по причине недееспособности короля Георга III государством управлял его сын – принц-регент, впоследствии король Георг IV. – Прим. ред.
Но тот, кому приходилось сталкиваться с MTNL или любой другой государственной компанией Индии, вряд ли поверит, что большинство ее служащих живет на одну зарплату.
Жалованье – это только карманные расходы. Настоящий доход приносит хорошо продуманная и практически узаконенная система взяток, в которой клиенту приходится платить за подключение к телефонной линии, за сокращение грабительских и нерасшифрованных счетов, за повторное подключение к линии после того, как пользователя отключили безо всяких оснований, и т. п.
Для всех, кроме англоязычных элит, перед которыми после 1991 г. открылись новые горизонты, работа на государство – предел мечтаний. На мой вопрос, о какой работе он мечтает, Вирендер ответил: «Работать на государство». «Работа на государство», – отвечали его племянники и племянницы, которые, казалось, были удивлены столь банальным вопросом. «Работа на государство», – отвечали все жители деревни, с которыми Никхил и Аруна познакомили меня несколькими месяцами ранее. Для подавляющего большинства индийцев работать на государство означает не только гарантию занятости, хотя перспектива того, что тебя нельзя уволить, весьма заманчива. Дело даже не в повышении социального статуса, хотя для большинства людей и это очень важно. Для большинства жителей села работа в государственном учреждении означает мгновенное вознесение на гораздо более высокий жизненный уровень. Это все равно что переселиться из ветхой халупы, построенной из соломы, перемешанной с коровьим навозом, в настоящий дом, стены которого отделаны чистейшим мрамором из Раджастана.
2. Бурра сахибы, важные господа
Невозможно уследить за тем, как пьет воду плавающая в воде рыба, и так же невозможно проследить за тем, как ворует государственный чиновник.
От величественных коридоров министерства в Дели до сонного деревенского суда, все государственные и судебные учреждения обладают рядом общих и мгновенно узнаваемых характеристик. Это символы государства, которое назойливо присутствует в вашей жизни всегда, за исключением моментов, когда вы в нем действительно нуждаетесь. Если попытаться оценить экономическую ситуацию в Индии, прогулявшись по коридорам власти, то ни за что не догадаешься, что страна переживает компьютерную революцию. Вместо компьютеров – сонмы людей, шелестящих бумажками. Вместо пылесосов – уборщики из низшей касты, тщательно перегоняющие пыль из угла в угол. Вместо назначения времени приема вам просто скажут: «Да вы заходите». – «Да, разумеется, но во сколько?» – «Не важно. Просто заходите». Вместо приемных с посетителями – повсюду в коридорах очереди просителей, норовящих просочиться к важному господину, одного слова или подписи которого достаточно, чтобы положить конец сотням бессонных ночей и тысячам бесплодных телефонных звонков. Вместо слуг народа (или еще кого-нибудь) – хозяева и господа.
Вот почему, попав во владения В. Дж. Куриана, высокопоставленного чиновника Индийской административной службы, возглавляющего Управление дорожного строительства в южном штата Керала, я не сразу поверил, что пришел по адресу. Я собирался поговорить с Курианом о его любимом проекте строительства международного аэропорта в Кочине, на юге Индии. Войдя в его учреждение, я тут же преисполнился уверенности, что ошибся адресом. Здесь не было посыльных, носящихся по коридорам с кипами пыльных папок. Вместо шумных допотопных телетайпов здесь мерцали и светились широкие дисплеи компьютеров. Не было просителей, мающихся у дверей бурра сахиба (большого начальника) в надежде, что выпадет случай обратиться к нему лично. Мне стало еще больше не по себе, когда Куриан вышел из кабинета и сказал: «Прошу прощения, я заставил себя ждать. Пожалуйста, заходите и располагайтесь». Наша встреча началась с двухминутным опозданием. К счастью, Куриан согласился уделить мне больше времени, чем было намечено вначале. А еще лучше то, что Куриан, как и многие в Индии, был рад побеседовать с иностранным журналистом. Эта особенность индийцев меня всегда восхищала.
В Индии строительство аэропорта или выполнение любого другого государственного проекта – дело сравнительно простое, если вас не тошнит от коррупции и не особенно заботит качество конечного результата. В этом отношении Куриан, который возглавил строительство аэропорта в 1992 г., был и остается оригиналом. В результате его упрямого нежелания следовать принятым правилам игры в Кочине появился новый,
Вскоре после этого Куриана перевели на малозаметную и непривлекательную работу, и это никого не удивило. В Индии государственного служащего уволить почти невозможно, так что если чиновника не удается подкупить, политики просто переводят неугодного в глухой район или во второстепенное министерство. Но через два года главного министра сменили, и новый начальник вызвал Куриана, потому что аэропорт нес огромные убытки. К 2005 г. рентабельность аэропорта дошла до 70 %, главным образом благодаря тому, что все наземные услуги пассажирам, в том числе и наиболее прибыльная услуга – беспошлинная торговля – были переданы частным компаниям за хорошую цену. Знакомство с аэропортом в Кочине так же сбивает с толку, как посещение офиса Куриана. Он современный, чистый, сверкающий и, в отличие от аэропортов в Дели и Мумбаи, где большинство иностранцев вступают в первое соприкосновение с Индией, здесь нет толкучки и суматохи. Хотя все признают, что руководство аэропорта делает свою работу очень профессионально, на Куриана продолжают сыпаться «требования» министров и других важных чиновников. «Министр корпораций и электроэнергетики как-то вышел из себя, когда я отказался принять на работу в аэропорт две сотни его людей. Я сказал ему, что почти все услуги законтрактованы частными компаниями, и я никак не смогу повлиять на то, кого там нанимают или увольняют». В другой раз проект аэропорта был почти торпедирован государственным авиаперевозчиком Air India, который заявил, что откажется летать в Кочин, если не получит контракт на управление наземными операциями по обслуживанию самолетов, что является традиционным источником клиентелизма и откатов. Здесь Куриану пришлось уступить. Но во всех остальных случаях он выходил победителем. «Если вы стоите на своем и вам все равно, куда вас могут перевести, обычно они ничего с вами поделать не могут», – такова его позиция.
Но Куриан остается весьма экзотическим персонажем – высокопоставленный чиновник, сознательно ограничивший произвол – свой и своих коллег, – ради того, чтобы добиваться качественных результатов. Я напомнил ему известное уравнение коррупции в Индии: М + D = С, т. е. Монополия плюс Дискреционность [свобода действовать по своему усмотрению] равно Коррупция. И на этого полного сил сорокапятилетнего чиновника, зарабатывающего 42 000 рупий (около 1000 долл.), т. е. мизерную долю от тех откатов, которые ему время от времени предлагают дельцы из частного сектора, упоминание «научной» формулы коррупции подействовало как магическое заклинание, заставившее его разоткровенничаться.
Как часто бывает в Индии со значительными людьми, Куриан не обошелся без упоминаний о высшей воле. «Свою удачу и выживание я могу объяснить только судьбой и божественным провидением – на мне лежит благословение свыше», – сказал он. Я вернул его на землю, напомнив, что он сам принял стоическое решение смириться с любой судьбой, которую они могут обрушить на его голову. «Почему редкий чиновник поступает так же? Трудно сказать, – размышлял вслух Куриан. – Честные чиновники, чтобы не мараться в коррупции, не делают вообще ничего – если ты ничего не делаешь, ты не коррумпирован. Проблема в том, что сделать нужно так много». Куриан заметил, что в Керале, превосходящем большинство штатов по качеству управления, некоторые даже одобряют коррумпированных чиновников. «Они говорят, что ты просто глуп, если не берешь взятки». У жителей Кералы есть слово для честных чиновников – pavangal – что означает «высокоморальную личность с благими намерениями», а помимо этого оно означает «наивного» и «легковерного». Точно также, того, кто умеет всучить взятку, называют buddbi, что означает «хитроумие» и предполагает «способность различения, отличающую взрослых от детей» [46] . Весьма показательный словарь.
46
Filippo and Caroline Osella, in С. J. Fuller and Veronique Benei, eds., The Everyday State and Society in Modern India (New Delhi: Social Science Press, 2000), pp. 149–150.
Куриан сказал, что большинство не понимает, насколько трудно очистить индийскую систему государственного управления. «Говоря с левыми, объясняю им, что они все понимают неверно: в Индии настоящий эксплуататорский класс – это бюрократия. На государство работают 1–2 % населения, и они живут за счет остальных. Вот где ваши эксплуататоры. Посмотрите на молодых чиновников: они хуже, чем мое поколение. Они откровенно хотят денег. Они хотят, чтобы их поили и кормили на самых экзотических курортах, и не скрывают своей любви к деньгам. Сегодня они видят, сколько зарабатывают их друзья и ровесники в частном секторе. Вот почему ситуация только ухудшается».