Без права на покой (сборник рассказов о милиции)

Кондратов Эдуард Михайлович

Бардышев едва сдерживал волнение, уже догадываясь, кто были посетители Кузиной.

— У девушки не заметили ямочку на щеке?

— Извините, темно тут. Стрижка — под мальчишку. По-моему, золотая коронка слева...

В магазине было мрачно. Сквозь запыленные оконца едва пробивался дневной свет. С крыши текла вода, и ветром ее захлестывало в двери.

— Не с Галиной ли Архиповной что? К обеду дело, а ее все нет.

— Раньше вы эту пару видели?

— По-моему, они городские. По одежде если...

—

Узнали б их?

— Думаю, что узнала б...

Поблагодарив девушку, Бардышев уехал, окрыленный удачей.

Солнце к обеду вышло из-за тяжелых туч, и кабинет Жукова был залит светом.

— Можно войти? — На пороге стоял старик, опираясь на толстую трость. Заметно горбатый, с сединой в бороде. Поношенный армейский китель был расстегнут. Темно- синий плащ—на руке. Зимняя серая шляпа чуток набекрень.

— Входите, Ермил Кузьмич. Вы свободны, товарищ сержант. — Жуков отпустил охрану.

Приохивая, покашливая, старик сел на стул. Шляпу — на острое колено. Прядки седых волос кустились на висках и затылке.

— Тридцать, никак, годков не виделись, Евгений Васильевич, а вы все майор, — покачал старик головой. — Скуповато начальство!

Жуков просматривал канву предстоящего допроса. Доказательств причастности Дудникова к поддел­ке билетов собрано пока мало. Не рано ли изолировали его?.. Фимку он наверняка заметил — воробей стре­ляный!.. Знает он и о том, что Солуянова держали в милиции...

— А вы, Ермил Кузьмич, уже в законе? — Жуков поддержал легкий разговор.

— Само собой! У нас без бюрократии. — Старик разомкнул в усмешке тонкие малокровные губы. — Значит, пенсия вам грозит, Евгений Васильевич?

— Если бы только пенсия!.. Закон природы — никуда не уйти.

— Да-а, и у нее закон. Как у людей. — Выцветшие глаза подследственного обегали кабинет, щурились от яркого света.

— Трудновато на пенсии, Ермил Кузьмич?

— Само собой. У пенсионеров ведь как? Сегодня — жив, а завтра — жил!

— Мрачноватая философия. Ермил Кузьмич, не вам мне говорить, за что попали вы к нам... Догадаться не трудно?

— Основательный вы человек — знаю вас. По пустя­кам, без причины не потревожили бы старика. — Ермил Кузьмич закашлялся, прикрывая рот шляпой. Умерив дыхание, добавил: — Ордерок на обыск прокурор за так не подпишет, само собой.

— Помните давний эпизод с билетами?.. Не забыли, поди?

— Биографию срисовали без меня. Вы человек дотошный!

— Наша любезная беседа будет записываться на ленту. Обязан предупредить, гражданин Дудников. Итак. По нашим сведениям, образовалась преступная группа фальшивобилетчиков. Что вам известно по данному вопросу?

— В ваших сведениях, Евгений Васильевич, у меня нет основания сомневаться. Говорите образовалась, значит образовалась. Меня увольте, само собой.

— Не увольняется!..

Гражданин, рисовавший билеты, отдавал часть прибыли вам. По десять рублей. По двадцать... От выручки зависимо. Вот такие пироги, Ермил Кузьмич!

— Раскололся, сморкач!.. Во молодежь пошла.

— Не нравится?

— Жадная, Безоглядная. В свое удовольство лишь бы пожить. До подделки, говорите, докатился?.. — Дудников затягивал разговор, явно выведывая у Жукова, что тому известно:

— Докатились. Словесная разминка, как в КВН, закончена, Ермил Кузьмич. Вам известен гражданин под кличкой Чабан?..

— Вы его взяли?.. Он указал на меня?

Жуков кипел от возмущения: этот вор в законе играет в поддавки!..

— Разминка кончилась!

— Хорошо. Хорошо. Не отрицаю. Приметил его в магазине. Слава, деньги, женщины, вино — подавай!.. Думаю себе: пригодится. Художник немного — тоже ладно. Пенсия не украшает человека. И душевно ограни­чивает. Перебиваешься с хлеба на воду. А кому не хочется масла!..

— Отвлеклись, гражданин Дудников. Кто еще вошел в преступную группу?

— Кому приходится доверять!... Мне, вору в законе!.. Эх, старость! Немощь моя проклятая!.. Девка одна. Полагаю, Фимка назвал ее.

— Кто такой Фимка?

— Евгений Васильевич!.. За что обижаете старика?..

Я чистосердечно, по своей воле... Солуянова будто не знаете?..

— Довольно, Дудников, уклоняться.

— Мы по овощам, на базе, само собой. Хотели ее кладовщиком. Грамотешка у нее подходящая. Разбитная на вид. Фыркнула — пахнет гадко!.. Марафет, безделье за счет ближнего, кутежи на весь свет — вот ее бог!.. И, знаете, Евгений Васильевич, слепилась пара, как близ­нецы. Потянули возок!

— Технология и идея, конечно ваши, Дудников?

— Девочке хотелось на море, в круиз по Европе, роскоши, шикарной жизни... А где сармак? Виноват, пети-мети то есть? — Дудников потер пальцами, собранными в щепоть. — Должности приличной к т. В торговле не прижилась. На пиво не взяли. С овощами — ногти нужно обрезать. А тут — езди за любо-дорого, собирай у проста­ков билеты. Немного нахальства, чуточку химии. В день — полсотка, если с умом да старанием, само собой. Делай они билеты на общие места в проходящие поезда — век бы ходили в королях!..

— Преувеличиваете, Ермил Кузьмич!... Значит, в груп­пу входили Чабан, Пигалева и вы?..

— Стоит ли отрицать, зная вашу, Евгений Васильевич, дотошность и проницательность? Они у вас уже, в КПЗ?..

— И вы запросто, из блатного братства, выдали им идею?

Солнце дошло до стула, где сидел Дудников, он прикрывал глаза шляпой.

— Насчет братства вы преувеличиваете! Рационализа­торское предложение оплачивается?.. По закону! А здесь — идея! За какой-то червонец в день. На пенсию ноги протянешь.