Безрассудный наследник

Сноу Дженика

Если бы я не вышла в тот коридор, если бы не увидела всего того, что произошло, у Эдоардо не было бы пули в голове благодаря моему мужу.

И какая-то часть меня не могла винить Франческу, не могла питать к ней зла из-за этого. Если бы роли поменялись местами и что-то случилось с Николаем, я бы точно обвинила Франческу.

Я подняла руку и положила ее на сердце, в груди внезапно заныло: предчувствие, что должно произойти что-то ужасное.

Николай.

Я оглянулась через плечо и увидела, что он и мой отец разговаривают. Я была рада, что никто не обращает на меня внимания.

— Это все твоя

вина. Так было с самого начала.

Я снова посмотрела вперед, на моем лице, несомненно, отражались шок и замешательство.

— Я сожалею о том, что случилось с Эдоардо. Это был случай из разряда «не в том месте и не в то время». Понимаю, тебе сейчас тяжело, тем более что ты никому не можешь рассказать о ваших отношениях и о том, что ты к нему чувствовала.

Франческа медленно покачала головой.

— Эдоардо? — снова невесело усмехнулась она. — Ты думаешь, это из-за него?

— Я…

— Нет, дело в том, что ты все испортила, — ее голос был высоким. Он напоминал то, как, по моим предположениям, звучал голос человека, потерявшего рассудок. — Ты думаешь, эти слезы из-за Эдоардо? Глупая сука. Нет, я плачу не потому, что он умер. Я плачу, потому что Марко узнал о моих делах за его спиной с этим ничтожным лакеем.

На минуту я ошеломленно замолчала. Я понятия не имела, о чем она говорит. Какое отношение к этому имеет мой отец? Я снова посмотрела через плечо, но Николай и Марко все еще разговаривали. Чем дольше я смотрела на отца, тем сильнее крутились мои мысли.

— Не понимаю, — тихо призналась я и снова повернулась к ней лицом. — Не понимаю, о чем ты говоришь. Ты боялась, что мой отец узнает о вас с Эдоардо? Почему это должно его волновать? — я протянула руки ладонями вверх, качая головой.

— Ты действительно настолько тупая? Действительно не можешь допустить, чтобы правда дошла до тебя, — она сделала небольшой шаг ко мне. — Подумай об этом, Амара. Подумай о том, что я тебе сейчас говорю, — она беззлобно рассмеялась и покачала головой. — Сейчас у меня ничего нет. Нечего терять. Мне все равно, кто узнает правду.

Я смотрела в безумные глаза Франчески, снова и снова прокручивая в голове ее слова, но не хотела принимать ту правду, к которой пришла. Не хотела, чтобы это было моей реальностью, потому что в этом не было никакого смысла.

— Ты и мой отец? — тон, с которым я это озвучила, должно быть, говорил о многом, потому что она одарила меня жесткой, натянутой улыбкой.

— С тех пор как мне исполнилось шестнадцать. Ты не поверишь, как тяжело было поначалу. Его нельзя назвать мягким человеком, и уверена, ты знаешь об этом, будучи его дочерью. Но за последние два года я полюбила его, — она улыбалась так, словно вспоминала то время, которое делало ее счастливой, и ее взгляд был прикован к чему-то за моим плечом. Нет, не что-то, а кто-то.

— Ты спишь с моим отцом с шестнадцати лет? — голос не был похож на мой собственный. — Я…

— Не веришь мне? На самом деле мне все равно. Теперь он не хочет иметь со мной ничего общего. Он узнал об Эдоардо, винит меня в его смерти и в том, что ситуация между ним и русскими ухудшилась, — выражение ее лица ожесточилось. Я видела на ее лице чистую ненависть, направленную прямо на меня. — Он не хочет иметь со мной ничего общего. Он просто выбросил

меня, как будто то, что было между нами последние два года, ничего не значит, — она снова начала плакать, но уже не от грусти. Это был чистый гнев. Это была ярость человека, которому больше нечего терять. — Я думала, он любит меня, — прошептала она.

— Но если ты любила моего отца, почему же тогда была с Эдоардо?

Мне следовало держать рот на замке. Ее взгляд был безумным и ледяным, и я прекрасно понимала, что это худшее, о чем я могла сказать.

— Эдоардо узнал обо мне и Марко, угрожая разрушить мою репутацию, репутацию моей семьи. Я не могла этого допустить. Не могла допустить, чтобы Марко узнал. Я знала, что потеряю его, если он узнает. Он бы убил Эдоардо, если бы я ему рассказала. А Эдоардо сказал мне, что у него есть запасные варианты на случай, если с ним что-то случится, — такие, которые все разрушат. Все, — теперь ее голос повысился еще больше. — Эдоардо хотел подняться в звании у моего отца, хотел, чтобы я расположила его к нему. Он использовал меня, как использовал каждого человека в моей жизни.

Я прикрыла рот рукой, чувствуя, как расширяются глаза.

— Он заставлял меня делать с ним разные вещи. Делать многое с ним. У меня не было выбора. Я не хотела, чтобы он все разрушил. Мою жизнь, жизнь Марко, мою семью.

Все во мне требовало уйти, находиться рядом с ней, когда она в таком состоянии, небезопасно.

— Ты пришла сюда сегодня вечером, чтобы попытаться убедить моего отца остаться с тобой?

Она не стала вытирать слезы с глаз.

— Я общалась с Клаудией и надеялась поговорить с ним, чтобы он понял, как я люблю его и только его. Но он избегает меня любой ценой. Но я продолжала пытаться. И ничего не получалось. И теперь все кончено. Все кончено, — она покачала головой. — Если он думал, что смерть Эдоардо — это беспорядок, который я помогла устроить, то я постараюсь сделать еще больше. Потому что теперь мне больше нечего терять.

Я отступила на шаг. Ее слова были слишком окончательными.

Все происходило так медленно, пока я следила как она тянется к карману пальто. Мое сердце заколотилось, когда я увидела, как свет заиграл на металле пистолета, который она достала. Она держала оружие между нами, ее рука дрожала.

Настала моя очередь качать головой.

— Нет. Ты можешь убежать. Ты не обязана этого делать, — я не осмеливалась оглянуться через плечо, чтобы посмотреть, видел ли Николай или кто-то еще, или слышал о происходящем.

— Я ему не нужна. Он даже не хочет проверить, его ли это ребенок, — она вытерла щеки. — Он сказал, что даже если это так, то он не более чем бастард, — она зажмурила глаза.

О, Боже. Ситуация из ужасной превратилась в катастрофическую. Франческа была беременна? И ребенок, возможно, принадлежит моему отцу? В животе заурчало, и меня охватила тошнота. Она открыла глаза и посмотрела через мое плечо, и я догадалась, что Николай и мой отец в курсе происходящего.

— Убери это, пока не поранилась, глупая девчонка, — голос отца был грубым и жестким, он ругал ее так, словно она была всего лишь ребенком, а не молодой женщиной, с которой у него был роман последние два года. Девушка, с которой он спал, когда ей было всего шестнадцать.