Безупречный шпион. Рихард Зорге, образцовый агент Сталина
Шрифт:
Вполне вероятно, что Комацубара оказался “на крючке”, как говорят сотрудники советской разведки, еще в Москве и передавал информацию из Харбина. Тем не менее для полноценного обвинения Комацубары в шпионаже на СССР в Номонгане не хватает свидетельств о каких-либо документах в советских архивах, указывающих на наличие куратора или прямого контакта с советской разведкой во время службы на посту командующего 23-й дивизией в Маньчжурии. Отсутствуют также какие-либо свидетельства о том, что Кремль планировал спровоцировать японцев на нападение. Размышлять о том, что бои на Халхин-Голе были спланированы Сталиным и осуществлены высокопоставленным агентом в японской армии, безусловно, увлекательно. Маленькая победоносная война, спровоцированная
Позабытые сегодня бои на Халхин-Голе имели важные последствия. Это сражение принесло Георгию Жукову первое (из четырех) звание Героя Советского Союза. Потери СССР составили 9703 солдат – погибших и пропавших без вести, однако страна извлекла ценные уроки о концентрированных атаках ВВС против бронетанковых сил врага[37]. Боевой опыт отрядов, сражавшихся с японцами, пригодился, когда Сталин мобилизовал эти сибирские войска для обороны Москвы в ноябре 1941 года. Сам Жуков использовал выработанную в Номонгане тактику – сдерживать противника в центре, незаметно наращивая силы в непосредственном тылу, а затем используя двойной охват по флангам, чтобы враг оказался в ловушке, – взяв в кольцо 4-ю армию Германии во время Сталинградской битвы[38].
Еще более важными были последствия этого инцидента в Токио. Разгром Квантунской армии укрепил позиции группировки “Южный удар” – главную роль в которой играл военно-морской флот, – настаивавшей, чтобы Япония сосредоточилась на наступлении на своих азиатских соседей и оставила СССР в покое. Нежелание японцев рисковать очередным поражением от Красной армии станет определяющим фактором для исхода предстоящей мировой войны.
Глава 14
Пакт Молотова – Риббентропа
В мире всего три великих государственных деятеля: Сталин, я и Муссолини[1].
Двадцать четвертого августа 1939 года поступила телеграмма, заставшая Зорге, посольство Германии и японское правительство врасплох: Гитлер заключил пакт о ненападении со своим архиврагом Сталиным. Переговоры между нацистским министром иностранных дел Иоахимом фон Риббентропом и его недавно назначенным советским коллегой Вячеславом Молотовым держались в абсолютной тайне. Пакт между нацистами и Советами стал шоком даже для посла Отта. Зорге – и коммунисты всего мира – считали, что решение Сталина заключить сделку с дьяволом было глубоким и необъяснимым предательством.
С весны того года было ясно, что масштабная война в Европе, а вероятно, и во всем мире неизбежна. Однако вопрос о точном составе воюющих сторон оставался открытым – и так будет до конца 1941 года. Оккупировав Чехословакию в марте 1939 года, нарушив Мюнхенское соглашение, Гитлер показал себя агрессором и лжецом. 31 марта Невилл Чемберлен публично обязался поддержать Польшу в случае вторжения. Британия и Франция вступили в срочные переговоры со Сталиным, чтобы заручиться поддержкой СССР в борьбе против Гитлера. В то же время японская правая пресса начала требовать полномасштабного альянса с Германией, чтобы противостоять Британии, Франции и СССР. Чью же сторону выберет Сталин?
Убежденные коммунисты по всему миру не могли себе даже представить, что Советский Союз предпочтет вступить в альянс с фашистами, вместо того чтобы поддержать западные демократические государства. Генеральный секретарь компартии США Эрл Браудер за несколько месяцев до подписания пакта презрительно усмехался, что “шансы на появление [советско-нацистского] соглашения столь же велики, как шанс на то,
Тем не менее преимущества альянса как для Гитлера, так и для Сталина были очевидны. Гитлеру нужно было прикрыть восточную границу Германии, чтобы дать своей армии возможность беспрепятственно завоевывать Западную Европу. Раньше он рассчитывал, что “Стального пакта” с Японией, представлявшего угрозу для российского Дальнего Востока, будет достаточно, чтобы держать Сталина в узде. Однако после фиаско Японии в Номонгане Гитлер убедился, что для того, чтобы удержать Россию от участия в войне, требуются более непосредственные меры, а именно прямое соглашение с его коллегой в Кремле. “Я остановил выбор на Сталине, – сообщил Гитлер своим генералам 22 августа. – В мире всего три великих государственных деятеля: Сталин, я и Муссолини”[3].
Советский Союз тайно помогал Веймарской республике перевооружаться и проводить учения в период между 1923 и 1933 годом. Теперь, рассуждал Гитлер, Сталина можно убедить снова оказать помощь Германии, на этот раз в обеспечении немецкой экономики сырьем, поставки которого в случае войны с Британией мог перекрыть Королевский флот. Гитлер часто публично осуждал “еврейских большевиков”, возглавлявших Советский Союз, и говорил о неизбежной борьбе с панславизмом, победа в которой приведет к “бессменному мировому господству”. Но уже в 1934 году Гитлер произносил и другие речи: он был готов “пройти часть пути с русскими, если нам это поможет”[4].
Сталин, в свою очередь, стремился почти любой ценой отвести от СССР нацистскую агрессию – и искренне не верил обещаниям старых империалистических держав помочь России в случае нападения Германии. Отвечавший за переговоры с Гитлером в Берлине в августе 1939-го Молотов впоследствии утверждал, будто пакт был лишь способом выиграть время перед неизбежным вторжением Германии. “Мы знали, что война не за горами, что мы слабей Германии, что нам придется отступать, – рассказывал он биографу в 1982 году. – Мы сделали все, чтобы оттянуть войну. И нам это удалось – на год и десять месяцев. Хотелось бы, конечно, больше”[5].
Сталин приказал Молотову купить не только время, но и место. “Весь вопрос был в том, докуда нам придется отступать – до Смоленска или до Москвы, это перед войной мы обсуждали, – вспоминал Молотов. – Мы знали, что придется отступать, и нам нужно иметь как можно больше территории”. В ходе нескольких совершенно секретных встреч в Берлине и Москве в конце июля и в августе был согласован протокол к пакту о ненападении между нацистской Германией и СССР, в соответствии с которым территория Польши должна была быть разделена между Германией и Советским Союзом, а для обеих держав от Прибалтики до Румынии устанавливались “сферы влияния”. Сталин считал, что логика очевидна: образовать вокруг Советского Союза буферную зону, которая даст возможность для глубокой обороны. Взамен за первый год действия пакта СССР обязывался поставить Германии миллион тонн зерна, полмиллиона тонн пшеницы, 900 000 тонн растительного масла, 100000 тонн хлопка, 500000 тонн фосфатов и значительные объемы других жизненно важных материалов, а также обеспечить транзит миллиона тонн соевых бобов из Маньчжурии[6].
Молотов будет потом посмеиваться над гипотезой, что Гитлер усыпил бдительность Сталина, создав у него ложное чувство безопасности. “Наивный такой Сталин? Нет. Сталин очень хорошо и правильно понимал это дело. Сталин поверил Гитлеру? Он своим-то далеко не всем доверял! – вспоминал Молотов. – Нам нужно было оттянуть нападение Германии, поэтому мы старались иметь с ними дела хозяйственные: экспорт-импорт. Никто не верил [Гитлеру]. Велико было желание оттянуть войну хотя бы на полгода еще и еще”[7].