Безвыходное пособие для демиурга
Шрифт:
Нужен лишь вечный художник – и мы все исчезнем, рождая Черный портал, сквозь который на людей пойдут легионы нежити. И уж не Великий ли Инквизитор поведет эти войска?
Только вот я, Лев Григорьевич, гофмейстер Ордена никогда об этом не узнаю, мое человеческое естество будет брошено в пучину забвения, из которого никогда уже не выбраться.
Выходит, это не Инквизитор искал остальные части щита, а именно сама книга…
Не был ли Гитлер человеком, принявшим в себя душу Великого Инквизитора, разгадавшим
Я почему-то никогда не задумывался, что в Гитлере могла жить душа Инквизитора. А слабый художник, наверняка, тогда же обитал в Италии. И это был Муссолини.
Вот почему Гитлер так опекал неудачливого диктатора – они оба были частью щита! Вот откуда бесноватость и неслыханная сила обаяния и красноречия!
Гитлер держал эту книгу подле себя, но так и не решился ее открыть. Он понимал, что соединение частей щита погубит в нем и часть его собственной человеческой души. Он боялся и смерти, и забвения. Он хотел править сам. Он надеялся склонить на свою сторону дуче, и усилить за счет этого собственную мощь. Он хотел открыть портал, а вовсе не раствориться в нем!
Гитлер – сам недоучившийся художник. И, кстати сказать, весьма не дурной. Он написал яростную, завораживающую книгу, миф о своей жизни. Он стремился не слиться с частями щита, а соединить их в себе, чтобы потом не исчезнуть, а встать над ними, и над миром.
Считается, что Гитлер был несостоявшимся магом. Этот миф удобен для всех его врагов: как для советских коммунистов, так и для американских масонов. Но если это так, то откуда взялся тот фанатизм, с которым немецкий народ шел за него умирать?
Смерть. Вот в чем ответ. Все хотят жить. Умирать – это противоестественно.
Видимо, в этом и есть проклятие Ра – никто не сможет отдать свою жизнь, чтобы, растворившись навсегда в предмете, стать каким-то там щитом! Вот почему артефакту никогда не соединиться! Всегда одна из трех его частей будет отчаянно цепляться за бытие в любой форме.
«Где трое соберутся во Имя Мое, там и я присутствую незримо». Не обо мне ли это говорил Иисус? Не о нашей ли общей встрече? «Не мир я принес, но меч».
А ведь я, действительно, принес войну, и меч – это я сам. Нет, не душа Великого Инквизитора, а та моя половина, которая все еще остается человеком – именно она не допустит воссоединения щита!
И вселившаяся в меня душа тоже прекрасно это осознает. Она потому и выбрала меня, что, в глубинах собственного подсознания, она вовсе не стремиться раствориться в портале, нет, она хочет, чтобы я помог ей исторгнуть из себя мертвый кусок щита, чтобы самой стать свободной.
Ну, конечно, как же я сразу об этом не догадался?
Душа Великого Инквизитора страдала столько веков, она стала похожей на обычного человека, она хочет сбросить
А свободу подарить ей смогу только я!
Это вовсе не козни Даниила Ивановича, увы, это та, другая сторона моей души.
Великий Инквизитор, сам все подстроил, чтобы сейчас, в момент схватки с заговорщиками я расколол бы его душу на духовную субстанцию и мертвый черепок древнего щита.
Всем нужен именно осколок, а не его человеческая жизнь и воплощения.
Но, освобождая половину самого себя, я, как человек, рисковал полностью сгинуть сам в магическом пламени. Насколько я – Лев Григорьевич, и насколько – Великий Инквизитор? Уже и не разобрать…
Я приготовился к битве. Я знал, что защитный зонд сейчас истончится, и меня либо втянет внутрь книги, либо поразит десятками магических лучей.
Именно от столкновения магических импульсов и произойдет отторжение от меня души Великого Инквизитора, последует выпадение из нее осколка щита и поглощение его книгой.
В эти мгновения могло произойти все, что угодно, но это будет вовсе не конец, а начало уже моего собственного пути.
И выбора у меня не было. Начнись все заново, я бы снова и снова рвался бы к гримуару. Не зря, видать, меня выбрали…
Я сложил пальцы в замок и прошептал формулу Сирано Наварры – французского гофмейстера Ордена, погибшего в Х веке при осаде замка. История его смерти была похожа на то, что происходило со мной сейчас. Его заманили и предали два магистра Высшего Совета. Тогда он сжег себя. И это зрелище сначала парализовало предателей, а потом ввергло их в безумие.
Сгореть, чтобы никому не досталась душа Великого Инквизитора, чтобы щит не соединился, чтобы власть в Ордене не захватил Даниил Иванович!
Сгореть, чтобы никто не посмел надругаться над моим телом!
Я почувствовал, как пламя разгорается в подушках моих пальцев.
Может быть, Наварра не прав, и нужно сжечь не себя, а заговорщиков?
Пришло время исправлять ошибки предшественников?
Или вся жизнь так и крутится по наезженному сценарию, и все в этом мире повторяется сотни раз, и судьбы крутятся, точно заевшая пластинка?
Сквозь струящийся воздух я начал различать движение и силуэты залегших боевых магов. Я оглянулся, и увидел раскаленные точки посохов. Еще секунда – и смерть.
Из пальцев моих выплыл пылающий огненный шар, он стал расти. И вдруг я понял, что это у меня в руках не просто сгусток энергии и воли, что я держу именно Великого Инквизитора. И мне стало так спокойно, как никогда не бывало. Меня словно окатило волной блаженства, точно это я, человек, Лев Григорьевич, сбросил с себя проклятие.