Безымянные боги

Жеребилов Иван

— Посмотрим, — ответил десятник.

Смотреть пришлось почти полную седмицу. Нечисти к этому времени в долину набилось как рыбы в бочку, в воздухе повис запах мертвечины, нечистот и псины от лагеря оборотней, которые теперь постоянно рыскали по окрестностям, похоже, всерьёз занявшись разведчиками из Хорони — к шатрам чародеев уже два раза притаскивали пленных порубежников. Что с ними делали, разглядеть не удавалось — их почти сразу уводили внутрь одного из шатров, но сомневаться не приходилось, что ничего хорошего дружинников не ждёт.

Разведчики

скрипели зубами, но помочь пленным никак бы не смогли. Они и сами постоянно висели на волосок от гибели — день назад Искрен с двумя отроками выбрались на разведку и лишь чудом разминулись с дозором волкодлаков. Повезло, что ветер дул на воинов и твари прошли мимо, ничего не заметив, но даже без этого понятно было, что пора уходить. Ещё немного и нечисти станет столько, что никакая выучка не спасёт.

— Завтра уходим, — объявил десятник, собрав всех, кроме дозорных. — До Хорони четыре дня хода. Мы налегке, а им не так просто подняться да вперёд пойти, особенно упырям. Успеем добраться.

— А язык? — спросил Войко.

— Обойдёмся. Если ещё будем ждать, то и языка не достанем, и сами с жизнью простимся.

Но вышло по-другому. На следующее утро ещё затемно белые шатры свернули, а чародеи цепочкой потянулись к выходу из долины.

Десятник приказал быстро собираться и идти следом. Забрезжила призрачная возможность захватить пленного. Значит, нужно попытаться. От тех, кто мимо возможностей проходит, боги отворачиваются, а сейчас этого никак нельзя было допустить.

[1] Кривой — одноглазый.

Глава 7

Мимо волчьих дозоров они проскользнули незамеченными и встали на след.

Охраняли караван всё те же жуткие оборотни-берлаки, но даже без охраны нечего было и думать, чтобы устроить засаду — за прошедшую седмицу, чародеев набралось больше полутора десятков. Один раз рукой махнут и от десятка одни кровавые лужи останутся.

Десятник приказал держаться на расстоянии.

— А может, ну их? — Спросил Крив, когда они в очередной раз делали крюк, чтобы не столкнуться с вражеским дозором. — Утечём в Хоронь, а уже оттуда…

— Что «оттуда»? — передразнил его Радим. — Зачем они к крепости идут?

— Ну, знамо, подготовиться к подходу других… Может, стены порушить…

— Ты стены в Хорони видел? Их можно триста лет волшбой жечь, не прожжёшь.

— Так, а что им там делать тогда? — удивился парень.

— Что бы ни делали, ничего хорошего в крепости от этого не будет. Им нужно как-то границу к стенам придвинуть, а если такое случится, то никакой самосветный камень не спасёт.

Крив от такого ответа мало, что не окаменел.

—

Это как же? — наконец, произнёс он. — Как это не спасёт?

— А так. Волотов меченых видал? Разобьют наш камень на мелкие кусочки и вся недолга. А потом и всю крепость по камешку разберут.

— Так, тем более надо быстрее в крепость бежать, пусть кованую рать вышлют, с чародеями, да затопчут всех этих… — Крив даже сплюнул, от избытка чувств.

Десятник тихо рассмеялся, ему вторил Радим, даже Цветава ухмыльнулась такому простодушию.

— Вот, ты к князю-воеводе и побежишь, — отсмеявшись, указал на Крива десятник. — А они тебе сразу поверят и сотню конницы отрядят, чтобы колдунов затоптать, которые уже две сотни лет и близко к крепости не подходили.

Крив только растерянно пыхтел и хлопал ресницами. О том, как поймать предателя он как-то не подумал.

— Наша единственная возможность, тихо умыкнуть одного, когда они у границы самосвета встанут. Ни берлаки ни дрекаваки туда не сунутся, чтобы не сгореть, а у людей, пусть и трижды чародеев, чутьё не то. Спеленаем, и только дай боги ноги. А с языком от нас уже не отмахнутся. Будет нам и кованая рать, и чародеи в подмогу. Смекаете?

— А сдюжим?

— Должны. Они тоже устают. Пусть дневной свет их не убивает, но точно изматывает, значит, они хотя бы немного, но будут измотаны к концу пути. А нам главное — не сплоховать.

— А может, и предателя сразу накрыть?

— А дальше что? Самим костьми в землю лечь?

Цветава слушала вполуха. Языка взять — это, конечно, правильно, но кроме всего прочего, у неё в Хорони ещё дело, да такое, о котором никто, кроме неё даже помыслить не может…

***

Три седмицы назад прибежал чумазый мальчишка и сунул в руку берестяной свёрточек, в котором писано было, куда прийти. У неё даже внутри всё похолодело, при виде белёсого листка, появление которого ничего хорошего не сулило, именно после одного из таких посланий на её лице и появились следы когтей.

Но отказаться или сделать вид, что не уразумела, не получилось бы ни за что, так что в нужный час она пришла к неприметному домику на самой окраине посада Вежи, а там её уже ждали.

— Здравствуй, Цветавушка, — поприветствовал её худой старик с обветренным жёстким лицом.

Твёрд вообще больше походил на разбойника, чем на чародея, и ничто в его облике или поведении не говорило о том, что перед тобой стоит один из сильнейших волхвов Великосветья.

— И тебе поздорову, отче — поклонилась Цветава.

— Ты, говорят, умница, из отроков раньше других вышла?

— Не раньше, отче. Кроме меня, ещё троих в дозор приняли.