Безымянные боги
Шрифт:
Но надо отдать им должное, действовали умело, видно, немалый опыт имели в таких делах. Напали одновременно — один повис на руке, не давая отпрыгнуть, а второй ударил ножом, хитро ударил, так, чтобы всё брюхо распороть. Точнее, так должно было произойти, но бандиты не рассчитали силы Ждана — он не стал вырываться из захвата, просто ухватил татя[3] за пояс, рванул и закрылся телом разбойника от удара. Получилось — нож попал бандиту в живот, тот захрипел. Ждан не стал ждать, по ка второй опомнится и попросту обрушил бандита на голову товарища,
Сзади послышался топот. Ждан выпустил хрипящего раненного татя и развернулся к нападавшим, доставая кинжал.
Трое, у двоих в руках ножи, ещё один сжимает что-то вроде толстой дудки.
Если бандиты и растерялись, то только на миг — один поднёс к губам «дудку» и дунул. Уклонится Ждан не успел, в лицо ударило жгучее облако, глаза мгновенно заслезились, дыхание перехватило. Он отскочил к стене, памятуя, как стояли бандиты, отмахнулся наугад кинжалом, кто-то заверещал, но тут же сам почувствовал, как бедро обожгло болью, и штанина начала напитываться кровью.
Крепко прижали. Он отчаянно пытался проморгаться, метался как заяц, кувыркался, отскакивал, но заработал ещё пару болезненных порезов. Правда, и одному из бандитов досталось без затей — ногой в живот, отчего тот выронил нож и скорчился на земле. Оставшиеся двое чуть прянули в стороны и начали обходить кашляющего десятника с двух сторон.
Неизвестно, чем бы всё закончилось, но тут застучала колотушка — по торговым рядам шёл дозор. Ждан заорал так громко, как мог, и снова заскакал зайцем, пытаясь отмахнуться от ловких уколов бандитских клинков.
Больше ран ему нанести не успели, послышался топот и зычный голос рявкнул:
— А ну, всем ножи бросить!
Ближайший к Ждану бандит ощерился как крыса, но ножа, но оружия выпускать из рук и не подумал. Схватил второго за шиворот и отскочил в темноту.
— Стоять, я сказал! — снова рявкнул стражник, половчее перехватывая бердыш, но бандиты уже растворились в темноте.
Только после этого Ждан бросил кинжал и осмотрелся.
На земле осталось лежать трое — одного зарезал свой же, вон и нож, окровавленный валяется рядом, двое других без памяти.
Сам Ждан чувствовал себя сквернее некуда, но на ногах, пока, держался.
— Жив? — спросил стражник, пяткой бердыша тыкая татя, которому десятник съездил ногой, тот в ответ только застонал.
— Да что ему сделается? — отозвался второй и перевёл взгляд на Ждана. — Ты как?
— В порядке, — поморщился тот. — Порезали немного, да ещё какой-то пакостью в глаза…
Стражник подошел ближе и велел наклониться, мазнул пальцем по лбу десятника, лизнул и присвистнул.
— Перец огненный.
— Чего? — озадачился второй, не забывая стягивать запястья пленников ремнями. — Богатенькие тати. Ещё немного и окажется, что не разбоем промышляли, а торговлей заморской.
Ждан и сам удивился такому повороту. Перец - приправа редкая и очень-очень дорогая, к тому же купить её здесь,
— Пойдём-ка в караулку, велел стражник, у нас там колодец рядом, умоешься.
Татей загнали решётчатую клетку для арестантов, порезы Ждана перетянули и стразу послали за чародеем-лекарем. Стражники всерьёз опасались, что ножи у бандитов могли быть отравлены, всё-таки слишком необычно для грабителей швыряться в лицо жертвы дорогущей приправой, а уж потом пытаться зарезать. Больше похоже на замашки матёрых убийц. Другое дело, что в этот раз сил они явно не рассчитали.
Злой и сонный чародей бегло осмотрел раны Ждана, выругался так, что даже стражники смущённо потупились, и начал, нервно сопя, готовить противоядие.
— Радуйся, воин, что я быстро прибежал, да ты таким здоровенным оказался, — сказал он, протягивая Ждану мерзко воняющее пойло. — Иначе до рассвета бы ты не дотянул.
Ждан, которого уже изрядно потряхивало, и голова кружилась нешуточно, выпил вонючую жидкость залпом, в последний момент почувствовав, что проглотил расплавленный свинец, который сейчас, кажется, прожигал себе путь наружу.
— Ну, как? — заметив его выражение лица, спросил чародей.
— Всё нутро выжигает, — поделился Ждан.
— Ну, значит, есть яд, — обрадовался лекарь. — Если бы не было, ты бы вообще ничего не почуял.
— Долго терпеть?
— К исходу ночи отпустит. Постарайся, пока не двигаться, а лучше поспи. Так оно вернее будет.
Сам он отправился осматривать татей, один из которых стонал при каждом вдохе, а второго время от времени выворачивало.
Ждан задремал. Привалившись к стене караулки. Краем уха слушал переговоры стражников, которые, то приходили, то уходили.
— Это кто? — спросил у товарищей очередной сменившийся, прислоняя бердыш к стене.
— Да убийц взяли. Странные какие-то, огненным перцем кидаются, ножи, отравленные у всех.
— А на кого напали?
— Да, вон на него, — похоже указали на Ждана. — Он, пока мы прибежали, троих утихомирил, ещё двое утекли.
— Силён! А в окольном городе слыхали, что было?
— А что?
— Парнишку-новика из башенной стражи прирезали, тоже из чуди. Два ножа в спине, один в горле и никого вокруг.
Если поначалу Ждан и думал, что кто-то подслушал их с Томицей разговор, то к утру уверился, что это точно было не так.
Пленные разбойники долго запираться не стали, а честно рассказали, что им заранее заплатили за убийство отрока из чуди, а вечером доплатили ещё за одного и указали, где оба будут. Кто заплатил, они сказать не могли, договаривался атаман и получал деньги, только он знал заказчика в лицо. Этот же неизвестный заказчик дал им порошок огненного перца, чтобы наверняка ослепить и убить обоих. Бандиты переоделись в скоморохов, чтобы никто не насторожился новым людям, выследили отроков, и всё прошло бы хорошо, если бы Ждан не начал метаться как заяц.