Безымянные боги
Шрифт:
— Так что же, — поинтересовался волхв, не обратив внимания на ругань, —пропустишь? Или нам теперь через тебя с боем прорываться?
— Прости, Твёрд Радимилович, — опомнился боярин. — Проезжай без промедления, и ты, и люди твои, а лошадок на конюшне обиходят как надо, не беспокойся.
Твёрд кивнул и направил коня в открытые ворота, Некрас и Велимир последовали за ним.
А— Неласково нас встречают, отче, — негромко произнёс Велимир, когда они оставили коней и зашагали к государевым палатам.
— Важнее как провожать будут, —
— Оружия там достаточно будет, отче, — усмехнулся Некрас, но, наткнувшись на строгий взгляд Велимира, смешался и пояснил: — Ежели что, то уйдём без труда, лишь бы до лошадей добраться.
— Ежели я из покоев государевых не выйду сам, а вы только что подозрительное приметите, немедленно уходите, — велел подручным волхв. — В дом не суйтесь, к Малу идите да обскажите ему всё.
— Да, как же так… — начал было Велимир, но Твёрд прервал его взмахом руки.
— Сам выберусь, — пояснил волхв. — А вас только посекут зазря. — Поняли?
— Поняли, отче, — хором ответили подручные, хоть видно было, что им такой вариант не по душе.
Тем временем во двор детинца высыпала целая толпа народа, от слуг до самих бояр, пожелавших поглядеть на возмутителя спокойствия, посмевшего посреди спокойного дня, бить в колокола, беспокоя честной народ.
Твёрд незаметно сложил пальцы в знак усиления и гаркнул:
— Поздорову вам, добрые люди!
Голос волхва, усиленный чарами, стегнул по толпе, будто кнутом. Народ загудел, кто-то осенил себя охранным знаком, кто-то бухнулся на колени, прося благословить, но троица новоприбывших уже двигалась сквозь толпу к входу в государевы палаты.
Уже перед самыми воротами им было заступили дорогу стражники, но тут из толпы выкатился давешний боярин Радислав и так рявкнул на ратников, что те, показалось, даже скукожились от неожиданности. Боярин сам отворил двери перед главой Вежи и проводил его до самых государевых покоев.
Если изменения в городе пробудили смутную тревогу, то перемены в хоромах правителя встревожили Твёрда уже не на шутку. Они шли по пустым, полутёмным коридорам, мимо шмыгали какие-то смутные тени, вжимавшиеся в стены или нырявшие в боковые проходы задолго до того, как удавалось толком разглядеть их. В воздухе повис запах незнакомых благовоний, сладких при первом вдохе и начинавших горчить уже на следующем, кружащих голову и дурманящих.
Ещё больше Волхв насторожился, когда вместо Золотых палат, где обычно принимали гостей и послов, Радислав свернул в противоположную сторону, к старым храмовым постройкам, возведённым ещё дедом Государя, при закладке детинца.
— Государь говорит с богами? — поинтересовался волхв у Радислава.
— Уже седмицу Государь блюдёт пост и ждёт знамений в главном святилище, — откликнулся тот.
— Кто сопровождает его в этом?
— Завид со свитой.
Услышав это, Твёрд едва не сбился с шага. Значит, Завид покинул Государя в святилище, ради того, чтобы поговорить с собратом? Конечно, главный волхв пограничной крепости фигура немалая, но ради этого бросать Государя… Появилось нестерпимое чувство западни, будто у зверя, которого свистом да криками загоняют к ловчей яме. Захотелось выхватить саблю и хватить по жирному затылку
— Значит, Государь никого не может принять? Отчего же ты ведёшь нас к нему? — спросил он, скорее больше для того, чтобы отвлечься от дурных мыслей.
Воевода отреагировал неожиданно — суетливо оглянулся и пролепетал:
— Всё тебе там обскажут, Твёрд Радимилович.
— А ты что же?
— А моё дело двери охранять, — опустив взгляд, пробормотал Радислав и резко отвернувшись, почти побежал по коридору.
На подходах к главному святилищу их остановили стражники и потребовали сдать оружие, всем, даже Радиславу, который на этот раз, и слова поперёк не сказал. Отдали сабли и кинжалы, оставили только посох волхва. Стражники умело обыскали каждого, ничуть не смутившись ни чином воеводы, ни положением волхва. Не найдя ничего опасного, пропустили, и Твёрд хмыкнул про себя, он точно знал, что Некрас наверняка спрятал тонкий, гибкий нож в подошве сапога, а за кушаком Велимира спрятана тонкая цепочка-кистень, с двумя острыми гирьками на концах. Если бы он сам себя обыскивал, то забрал бы посох в первую очередь, но об этом стражники даже помыслить не могут. Как это у волхва посох отнять? Но те, что на входе стоят даже бровью не повели, когда пропускали, значит, уверены, что не сможет он ворожбой воспользоваться. Или не пожелает? Может быть, он сам себя настращал?
Они лишь ненадолго вышли на чистый воздух, а затем снова нырнули в один из проходов, попетляли по коридорам и начали спускаться, по ощущениям Твёрда всё дальше уходя от главного святилища. Он конечно знал, что весь холм под детинцем изрыт катакомбами и ходами, но даже предположить не мог, что существуют такие глубокие подземелья. Между тем, и кладка стен, и балки-опоры не выглядели ветхими, даже совсем наоборот, будто эти коридоры проложили совсем недавно. Он, не задавая вопросов, шёл следом за воеводой, подручные, хоть и оглядывались настороженно, но тоже не торопились поднимать шум. Наконец, перед очередной дверью воевода остановился и затоптался, будто не решаясь открыть.
— Мы нежданными явились? — спросил Твёрд, заметив нерешительность проводника.
Радислав запыхтел будто самовар, но вместо того, чтобы открыть дверь, повернулся к волхву.
— Прежде чем войдём, Твёрд радимилович, я думаю, ты знать должен, — прохрипел он севшим от волнения голосом.
— О чём? — заломил бровь волхв.
— Государь новых богов принял, — вздохнув, выдал воевода.
— Как так? — от удивления Твёрд даже растерял невозмутимость.
— А так, — неожиданно зло отозвался Радислав. — Речёт Государь, что бессильны стали светлые боги. Не могут они Тьму побороть, не могут возродить самосветные камни, народ защитить не могут больше. Новые боги нужны Великосветью, те, что помогут ему отстоять родные земли.
— Может, и прав Государь, — помолчав, ответил волхв. — Он нас с тобой мудрее и не нам решения его судить. Каждый сам решает кому требы справлять и кому кланяться. Разве не так?
— Так светлые боги заповедовали, — кивнул воевода, — да только новые не такие. Они только своей веры требуют держаться. Государь приказ подписал — старые капища сносить, рощи священные рубить под корень, и новые храмы строить.