Блиц-концерт в Челси
Шрифт:
Он перевел фразу на родной язык и добавил: «Будь они прокляты, прокляты, прокляты!»
– Не ругайся при дамах, – укоризненным тоном произнесла его жена. Глаза у бедняжки покраснели от слез, а на щеке красовалась длинная царапина.
Наш урок продолжался до самого вечера, и самым прилежным учеником в тот день был Великан.
Глава девятая
Оккупированную территорию завоеватели использовали в качестве плацдарма для нападения на бывшего союзника Франции – Великобританию. Авианалеты на южное и восточное побережье заметно усилились, ведь теперь немецким бомбардировщикам, несущим на своем борту смертоносный груз, уже не приходилось проделывать путь от самой Германии, в результате возросла не только частота бомбардировок, но и их разрушительная сила. Снимки лежащих в руинах европейских городов, сделанные с воздуха истребителями Королевских ВВС, в том числе Роттердама, повергали в ужас и уныние. Газетные заголовки пестрели цифрами сбитых вражеских самолетов. Однако матери, жены и невесты первым делом искали другие цифры, набранные мелким шрифтом, – количество потерь. Бархатные голоса дикторов
Настоящая буря разразилась по поводу отправки детей в США и доминионы. Правительство отложило начало эвакуации, поскольку необходимо было организовать военно-морской конвой для сопровождения кораблей. Само собой, в стране нашлось немало людей, у которых имелось достаточно средств и связей, чтобы вывезти своих детей в частном прядке. Известие, что лайнер «Вашингтон» доставил несколько сотен маленьких пассажиров к берегам Америки, вызвало общественное негодование.
Зарубежная Лига и Союз англоязычных граждан предложили собрать средства для детей из бедных семей, но правительство не хотело отправлять несколько тысяч детей без должного сопровождения.
Чувства людей, принадлежащих к разным социальным группам, приобрели особую остроту после введения продовольственных книжек и системы нормирования товаров, что привело к выравниванию стандартов для всех граждан страны. «Они не могут получить больше, чем я» – эта простая мысль служила утешением для тех, кто уже давно жил на хлебе и маргарине. «Если даже принцесс не отправляют в Штаты [45] , то почему должны ехать дети бедняков?» стало аргументом для других.
Всё больше и больше женщин, до сих пор занимавшихся исключительно домашним хозяйством, шли работать на военные заводы и фабрики, обретая тем самым независимость. Тысячи молодых девушек записывались в отряды Женского территориального корпуса или во Вспомогательные женские военно-воздушные силы [46] . Количество домашней прислуги перед войной и так значительно сократилось, теперь же этот род деятельности и вовсе исчез. Многие владельцы крупных особняков закрывали свои дома и переезжали в отели. Однако в ресторанах по-прежнему можно было прилично поесть, не лимитируя свой выбор рационом продовольственной книжки. Известие о том, что по приказу лорда Вултона [47] с середины июля клиент может заказать только одно блюдо – рыбу, мясо или дичь, – встретило горячее одобрение домохозяек, которым приходилось выкручиваться, рассчитывая на нормы ежемесячного пайка. Нормирование чая, последовавшее вскоре после инцидента в Оране [48] , вызвало огромный резонанс. Две унции в неделю на человека – явно недостаточно для нации, состоящей из адептов этого напитка: кто же при таких ограничениях успеет обсудить за чашкой чая все горести, обиды и сплетни?
45
В 1939 году принцессе Елизавете было 13 лет, а ее сестре Маргарет – 9. Предполагалось, что их эвакуируют в США, однако королева-консорт Елизавета, мать девочек, отказалась сама покидать страну в столь тяжелое время или разлучаться с дочерями. В 1940 году юная Елизавета впервые приняла участие в передаче Би-би-си «Детский час», где обратилась к детям, пострадавшим от войны.
46
Члены Женского территориального корпуса служили поварами, секретарями, телефонистками, водителями, почтальонами. Бойцы Женских вспомогательных ВВС занимались упаковкой парашютов, обслуживанием аэростатов заграждения, работали на станциях метеорологии, радиолокации, технического обслуживания самолетов, а также работали с кодами и шифрами, анализировали разведывательные фотографии.
47
Лорд Вултон (1883–1964) возглавил образованное в 1940 году министерство продовольствия.
48
Речь идет об операции «Катапульта», проведенной Королевским флотом Великобритании после перемирия, заключенного Францией и Германией, чтобы не допустить перехода флота бывшего союзника под контроль нацистов. Основным эпизодом этой операции была атака на французскую эскадру неподалеку от города Орана (Алжир) 3 июля 1940 года.
Каждый вечер мы начинали с англоязычной передачи германского радио, которую вел Уильям Джойс [49] , прозванный Лордом Хо-Хо, чьи выступления не столько пугали слушателей, сколько превращались в источник неудержимого веселья. По словам этого ярого последователя Гитлера, Британия раздавлена морально и рушится под могучим натиском немцев, а вдобавок Джойс выдавал длиннющие перечни тех вещей, которых отныне лишены британцы. Как бы там ни было, его жеманная манера речи и нелепые домыслы давали богатую пищу для острот во всевозможных комедийных шоу, а каждая новая несуразица превращалась в шутку дня.
49
Уильям Брук Джойс (1906–1945) – англоязычный немецкий пропагандист. Член британского Союза
В немецких новостях также чувствовались отчаянные потуги выдать желаемое за действительное. К потоку угроз и оскорблений, лившихся из уст главного пропагандиста доктора Геббельса, примешивалось очевидное стремление убедить население Третьего рейха – а возможно, и себя самого – в разумности того, что они делали. Однажды вечером, когда я слушала радио возле открытого окна, в дверь постучали. Явился дежурный отряда гражданской обороны. Я решила, что причина визита – нарушение правил светомаскировки, однако дежурный пришел выяснить, почему я слушаю «вражеское радио». Правительство всячески старалось предотвратить панические настроения в обществе, а также уныние и отчаяние. Стало известно, что нескольких человек привлекли к ответственности за выступления в подобном духе. Если бы моим ночным посетителем оказался дежурный нашего района, с которым мы были хорошо знакомы, проблем не возникло бы. Но этого человека я видела впервые. Он попросил показать удостоверение личности. Я ответила, что нам советуют проявлять бдительность и сперва убедиться, что перед нами настоящий дежурный, а не самозванец, и в подтверждение указала на брошюрку о «прибытии парашютистов», красовавшуюся на стене моей мастерской. Человек был крайне возмущен и не сразу сообразил, что над ним подшутили. Наконец я призналась, что слушаю радио Германии, поскольку их фантазии забавляют меня. Дежурный, казалось, успокоился, согласился пропустить стаканчик виски с содовой, а затем мирно удалился.
Два дня спустя мы узнали, что корабль «Арандора Стар», следовавший к берегам Канады, был потоплен немецкой подводной лодкой. На борту находились большое количество иностранцев, которых везли в лагеря для интернированных; среди 470 итальянцев оказался и Джозеф Калетта, хозяин ресторана на Кингс-роуд. Я немедленно отправилась к его жене, как только подтвердилось, что Джозеф пропал без вести. Госпожа Калетта, как обычно невозмутимая и величественная, сидела у себя в кабинете за рабочим столом. Она с достоинством несла утрату, не выказывая ни обиды, ни горечи. «Это война, – сказала хозяйка ресторана, беспомощно разводя руками. – Никто не виноват в случившемся».
«Арандора Стар» была небольшим круизным лайнером, я однажды путешествовала на нем вокруг греческих островов. В голове не укладывалось, что этот красивый корабль превратили в средство для перевозки людей, чье пребывание в Британии сочли нежелательным, причем некоторые из них были знаменитыми рестораторами Вест-Энда, чьи имена публика знала как модные бренды. Случившееся возмутило многих. К тому же выходило, что немцы пустили на дно корабль, перевозивший не только немцев, но и итальянцев, считавшихся союзниками Германии.
В спокойствии, с которым госпожа Калетта воспринимала эту иронию судьбы, было что-то от высокого благородства стоиков. Когда я выразила свое возмущение по поводу ситуации в целом, она сказала: «Думаю, гораздо хуже пришлось матерям тех мальчиков, которые не вернулись из Дюнкерка. У молодых людей вся жизнь была впереди. А мой муж прожил хорошую долгую жизнь. Мы много и честно работали и были счастливы. И у меня остались его дети».
Когда я обрушила свое негодование на немцев, совершивших зверское нападение на гражданское судно, моя экономка, миссис Фрит, напомнила мне, что немецкие матери, чьи сыновья были высланы из Англии и также погибли на «Арандора Стар», страдают ничуть не меньше остальных матерей. У самой миссис Фрит было трое сыновей.
Когда стали известны подробности крушения, рассказанные выжившими пассажирами, мы пришли в ужас. Пока подбитый корабль шел ко дну, на его палубах разыгралась настоящая трагедия: люди в панике рвались к спасательным шлюпкам, отталкивая друг друга. Большинство были полуодеты, поскольку торпедная атака случилась в шесть утра. И все в один голос проклинали немецкую подлодку, но никто не усердствовал в своих проклятиях больше самих немцев.
Среди моих подопечных была девятнадцатилетняя девушка по имени Катрин. Она приехала совершенно одна. В документах было указано, что Катрин работала прислугой в Брюсселе. Многие из наших комитетских дам не отказались бы иметь у себя в Челси горничную из Бельгии.
Я спросила Катрин, не хочет ли она взяться за дело, но, к моему удивлению, девушка не спешила соглашаться. А затем внезапно разрыдалась: «У меня будет ребенок, разве вы не видите?»
Теперь, когда она сама сказала об этом, мне стало очевидно ее положение. Со всем терпением и тактом, на какие только была способна, я заставила девушку разговориться. Сирота Катрин с детства жила у старой тетушки, а едва окончив школу, поступила на службу к богатому лавочнику. На мой взгляд, работала она на износ за более чем скромную плату, а времени на отдых и развлечения почти не оставалось. В восемнадцать Катрин познакомилась с механиком из соседней автомастерской. Молодые люди полюбили друг друга и собирались пожениться, когда девушке исполнится девятнадцать, – до этого возраста тетка считала ее слишком юной для замужества. Но едва немцы вторглись в Бельгию, жениха Катрин призвали в армию. Они решили пожениться до его отъезда и пошли к бургомистру. Но девушка не могла представить свидетельство о рождении, а без этой бумаги регистрация невозможна. Катрин родилась в Англии, когда во время Первой мировой войны ее мать стала беженкой. Сейчас, почти двадцать лет спустя, та же судьба постигла ее дочь. Бургомистр направил запрос в соответствующий муниципалитет Великобритании. Но прежде чем пришел ответ, жениха отправили на фронт. И вот теперь во всей этой неразберихе Катрин понятия не имела, где находится отец ее будущего ребенка. Однажды утром, когда немецкие войска уже обосновались на подступах к Брюсселю, девушка, как обычно, пришла на работу и обнаружила, что лавка заперта, ставни опущены, а в дверях воткнута записка от хозяина: «Катрин, я уехал в деревню и тебе советую сделать то же.