Ближний круг госпожи Тань
Шрифт:
– Даже здесь, на севере, снег редко выпадает так рано, – говорит вместо приветствия Линь Та.
Кристаллики снежинок задерживаются на его ресницах, когда он смотрит вверх. Затем он переводит взгляд на меня.
– Я распорядился положить в повозку грелки для ног и рук, чтобы вам было приятнее ехать.
Я ценю этот жест, но грелки не помогают справиться с дрожью. Окна задернуты, поэтому мы ничего не видим. Пару раз мы останавливаемся. «Женщины в Великие покои, – говорит наш кучер, по-видимому, охранникам. – Дайте проехать!»
Мы прибываем в пункт назначения, и евнух открывает дверь кареты. Мы уже внутри Запретного города, окруженного защитными
– Подождите, – приказывает евнух. Он входит в здание. Мы с госпожой Чжао переглядываемся. Я легонько касаюсь ее рукава в знак благодарности за безмолвную поддержку.
Дверь распахивается, и евнух жестом приглашает нас войти. Мы оказываемся в большом зале – в своей архитектурной простоте он выглядел бы строгим и даже суровым, если бы не вышитые украшения на стенах и разноцветные шелковые ковры на полу, – и наконец видим женщин! Их не более двадцати: волосы у каждой собраны в высокую прическу и украшены множеством заколок и шпилек, струящиеся шелка ниспадают с их плеч до самых крохотных туфелек. Дамы сидят, словно раскрытые лепестки, вокруг одной красавицы, прижимающей компресс к глазам. Похоже, это моя пациентка. Она беременна, находится на большем сроке, чем я, и, судя по тому, как смотрят на нее прочие женщины, вполне может оказаться любимой наложницей императора.
Мой взгляд скользит по кругу дам, я узнаю госпожу Лю и вдову Бао, обе кивают мне в знак признательности за мое появление.
Одна красавица поднимается и идет в нашу сторону. На ней платье из красного шелка и черный шелковый жакет без рукавов. Волосы собраны в замысловатые пучки, из которых прорастают искусственные цветы и перья зимородка. Ее шаги легки, как у небожительницы, – кажется, будто она плывет по облакам, – а кожа сияет, словно под ней теснятся звезды. Пожалуй, только врач типа меня сумел бы заметить, что она ждет ребенка: неповторимый румянец на щеках, мягкое покачивание бедрами, ладонь, бессознательно прикрывающая живот при ходьбе. Когда женщина приближается, я ее узнаю. Это Мэйлин. Змея сменила кожу.
Мэйлин видит мое замешательство и улыбается в знак приветствия.
– Повитухи и врачи должны быть одеты и причесаны в соответствии с придворной модой. Ты ждала, что я буду в мешковине? Меня бы не впустили в Запретный город и тем более не позволили ли бы приблизиться к императрице.
Императрице?
С этими словами Мэйлин отрывает ладонь от живота и плавно поводит рукой, деликатно указывая на женщину в центре соцветия придворных дам.
– Императрица Чжан, Сострадательная.
Госпожа Чжао падает на колени и простирается в поклоне. Я на мгновение замираю и вижу, как женщина, которую я считала наложницей, устало снимает компресс с глаз. Через секунду я уже лежу на полу рядом с госпожой Чжао.
Голос, мягкий, как вода, стекающая
– Вы обе можете подняться! – Как только мы встаем, императрица говорит: – Добро пожаловать во дворец!
Великие покои
Я твержу себе, что императрица ничем не отличается от любой другой высокопоставленной женщины, но, конечно, это не так. Ее наряды расшиты золотыми и серебряными нитями. Украшения на ее головном уборе сделаны из драгоценных камней. Каждое утро три молодых художницы наносят румяна, белила и краску на ее лицо.
Истории о том, что императору принадлежат сотни, если не тысячи красавиц, – сущая ерунда. У Сына Неба Хунчжи только одна жена, и это императрица Чжан. Большую часть дня она проводит в зале Великих покоев, где я впервые предстала перед ней, но предпочитает, чтобы лечение происходило в уединении ее опочивальни, где стоит мебель, изготовленная лучшими краснодеревщиками страны. Я обращаюсь к ней «Сострадательная», но не сталкивалась еще с проявлением этой стороны ее натуры.
– Сегодня глаза Сострадательной гораздо лучше, – говорю я ей нынешним утром, пятым после моего прибытия в столицу. – Жаль, что вы так все запустили.
– Да, это длится уже много месяцев, – качая головой, говорит императрица.
– Но вы наконец-то ступили на путь к здоровью. Как только недуг полностью вас покинет, мы с моей спутницей вернемся в Уси. – Я склоняю голову. – Я благодарна за оказанную мне честь служить вам.
Императрица Чжан улыбается.
– Вас не отпустят так быстро. – Она гладит руками свой живот. – Еще до вашего прибытия во дворец госпожа Лю, вдова Бао и повитуха не раз и не два рассказывали мне о вашем умении принимать роды без осложнений. Как мать будущего императора, я прислушалась. Я бы хотела, чтобы вы остались.
– В столице много прекрасных врачей, которые, я уверена, куда более сведущи…
– Пожалуйста, не скромничайте.
– Я жду ребенка.
– Повитуха тоже. Будем ждать втроем.
Я молчу.
– Если вы подготовите меня к скользким родам, трудностей во время схваток и родов возникнуть не должно… – Она задумчиво смотрит на меня и продолжает: – Я скажу по-другому. Я – императрица. И причин опасаться проблем во время родов у меня нет, однако присутствие врача – женщины и матери – при появлении на свет следующего императора принесет мне желанное спокойствие.
Я опускаюсь на колени и бьюсь лбом об пол.
– Это большая честь для меня, – говорю я, хотя сердце просто рвется на части. Я выполнила свою задачу и могла бы радоваться успеху, но меня не отпускают домой, и потому я едва сдерживаю рыдания.
Завершив очередную процедуру, я на почтительном расстоянии следую за императрицей, направляющейся в главный зал Великих покоев. Когда мы входим, все, от придворных дам до мальчиков-евнухов, кланяются. Императрица делает изящное движение рукой, и женщины возвращаются к прерванным занятиям, каким мы предаемся и дома: вышивка, шахматы, каллиграфия. Довольные собой вдова Бао и госпожа Лю улыбаются, глядя на меня. Я должна быть преисполнена признательности и стараюсь принять соответствующий вид. Мэйлин, уставившись на свои руки, сидит с моими благодетельницами. Мне не суждено в ближайшее время отплыть в Уси, но, отчаянно тоскуя по дому, я чувствую еще и обиду – подруга наверняка знала о планах императрицы и не предупредила меня! Мне нужно поговорить с Мэйлин с глазу на глаз, да только в Великих покоях это затруднительно. И, возможно, она избегает меня. Или нет?