Боевой разум
Шрифт:
Это дало ей новое понимание. Так же, как Кара не хотела терять ещё больше своих людей в бесполезных жестах против Сети, Катя не хотела быть вынужденной снова оказаться в положении, когда приходится подписывать приказы, которые вполне могут убить миллионы… включая, вполне возможно, людей, которых она любила. Тем не менее, как избежать войны, когда другая сторона решила её иметь? Когда немедленная и безоговорочная капитуляция была единственной альтернативой… что ты делаешь?
Не в первый раз Кара была рада, что её лидерские навыки ограничивались командованием одной роты боевых страйдеров.
После этого разговор сместился к менее угрожающим, менее конфронтационным
— Знаешь, мама, — сказала Кара, пока они ехали в капсуле вниз по башне ресторана, — есть одна вещь, которая оправдывает войну.
— Да? Что это?
— Единственное, что имеет значение в долгосрочной перспективе для любой культуры, любой цивилизации, любого вида, если уж на то пошло. — Она думала о невозможности для Конфедерации противостоять Империи один на один, и о том, что может произойти, если они потерпят неудачу.
— Выживание, — сказала Кара. — В конечном счёте, мы сражаемся за наше собственное выживание, и, возможно, это всё, что действительно имеет значение.
Глава 11
Вселенная не только более странная, чем мы воображаем, она более странная, чем мы можем себе представить.
—Дж. Б. С. ХОЛДЕЙН
Британский биохимик
середина двадцатого века н.э.
Откровение держало доктора Дарена Кэмерона в дрожащей хватке, близкой к экстазу. Медленно, медленно он выдохнул. Боже мой, подумал он, и ему пришлось подавить желание рассмеяться вслух. Боже мой, вот оно! Это должно быть оно!
Казалось, он парил над огромным, заполненным жидкостью каньоном, с серо-желтыми стенами, которые давали опору обширному и мягко колышущемуся лесу из неясных образований, похожих на бесконечно тянущиеся пряди водорослей в темнеющем море. Но объект его интереса казался очевидным пришельцем в этом водном царстве — запутанная, трехмерная масса блестящих и полупрозрачных нитей, прилипших к одной из близлежащих стен, из которых торчали волокна, которые в этом масштабе выглядели как сияющие, прозрачные трубки. Отчетливо видимые внутри этих трубок, темноцветные, удлиненные клетки, заостренные спереди и сзади, скользили друг за другом в бесконечных, плавных процессиях. Трубки пересекались повсюду сквозь муть, но были сконцентрированы здесь, внутри этого узла, в серебристо-серой массе, растущей из стены каньона. Сеть нитей растягивалась во всех направлениях, их извилины быстро терялись в отдалении.
Осторожно Дарен изменил положение, приближаясь к узлу, наблюдая за клетками, скользящими по своим слизистым туннелям в жутком подражании кровяным клеткам, скользящим друг за другом через капилляр. Несколько шаровидных кристаллов, парящих поблизости, обеспечивали ослепительно яркое освещение. По его мысленной команде они раздвинулись и немного отодвинулись назад, чтобы уменьшить блеск от облаков крошечных частиц, взвешенных в жидкости; лучи серебристо-синего света отбрасывали колеблющиеся, огромные тени, похожие на живые существа в полупрозрачной жидкости.
С более близкого расстояния утес превратился в густо переплетенный лес из серо-желтых и серо-пурпурных прядей, похожий на лес водорослей. В некотором смысле Дарен исследовал инопланетное море на борту
Дарен телеуправлял нанозондом со своей консоли на борту корабля “Гаусс”, находящегося на расстоянии более тысячи двухсот световых лет, используя связь I2C для продолжения своих долгосрочных исследований тайны Коммун. Сам зонд был слишком мал, чтобы обеспечить полный сенсорный ввод для связанного с ним разума Дарена. На самом деле он был подключен к исследовательскому компьютеру на исследовательской станции на Данте, который, в свою очередь, управлял зондом в ответ на его переданные мысленные команды.
Осторожно он придвинулся ближе к волокнистому объекту, прилипшему к спутанным нейронам коры. Двигающиеся клетки, устроившиеся в своих прозрачных трубках, явно все еще жили, хотя более крупные органические структуры вокруг них были безжизненными. Рабочий Коммуны, как он знал, лежал мертвым на столе для вскрытия в холодильной лаборатории в главном научно-исследовательском учреждении Данте. Тем не менее, здесь все еще была жизнь… и активность за пределами биохимии разложения.
Он инициировал другую серию команд, и облако более мелких объектов вылетело из живота зонда — субзонды, слишком маленькие для прямой нейронной связи; каждый из них состоял всего из нескольких десятков тысяч молекул и мог обеспечить не более чем самое необходимое для простого сбора данных и телеметрии. Оставляя за собой слабо светящиеся полосы турбулентности в жидкости, субзонды исчезли в сероватой массе.
Пространство вокруг Дарена казалось огромным, но это ощущение пространства было иллюзорным. Мозг существа, комок ганглиев, расположенный в центральной полости тела чуть выше сердца, на самом деле был меньше сжатого кулака Дарена, а пространство между его извилистой поверхностью и окружающими хрящевыми стенками составляло менее половины сантиметра.
Однако, работая в глубинах этого полсантиметра жидкости, легко было забыть о реальности масштаба, думая вместо этого об утесах и огромных, темных и неизмеримых океанских глубинах. Рабочий Коммуны, как Дарен знал из длительного опыта, был полуметровым сегментированным существом с внешностью, отдаленно напоминающей паука. Социально Коммуны во многих отношениях были похожи на термитовые сообщества Земли. Действительно, Дарен провел год аспирантуры на Земле, в Университете Найроби, исследуя африканские термитники в качестве фона и подготовки для своих исследований своего основного интереса, Коммун Данте.
Данте, второй мир DM-58° 5564, не был приятным местом по человеческим стандартам, хотя на его поверхности было создано небольшое научное сообщество. Со средней температурой поверхности почти в сорок градусов Цельсия только полярные регионы и высокие горы были легко обитаемы для человека. Коммуны, однако, были прибрежным видом, живущим на узкой границе между океаном и гористой местностью. Фактически, их замкоподобные колонии возвышались из прибрежных мелководий и приливных отмелей, очевидно, выращенные до определенной формы и дизайна из минералов, вытянутых вместе с морской водой и осаждаемых в виде пластин по мере испарения воды через их высокие, желобчатые колонны.