Боевой разум
Шрифт:
Однако после первого шторма взрывов всё больше и больше машин Сети начали прибывать медленнее, замедляясь с тем, что должно было быть сотнями гравитаций, с необычно сочленёнными механическими конечностями, широко растянутыми, чтобы зацепиться за конструкцию станции.
Дев уже не раз участвовал в боях с Сетью; каждый раз прежде его поражали сходства между той атакой и слепым броском антител, атакующих чужеродные клетки, возможно, множество вторгшихся бактерий внутри человеческого тела, и это впечатление сейчас было сильнее, чем когда-либо. Они слепо роились, многие полностью промахивались мимо цели, другие ударяли и цеплялись с помощью ошеломляющего разнообразия захватов, рук и многосуставных ног.
На протяжении всего шторма лазеры станции продолжали стрелять так быстро,
В верхнем левом углу переданного изображения открылось окно. Появился молодой сё-и, его лицо выражало испуг. За ним командный центр станции показывал дикую панику, так как члены экипажа объекта толпой бежали к шлюзовой двери аварийных капсул.
“Мы разваливаемся!” — закричал он в камеру, широко раскрыв глаза. На заднем плане Дев мог слышать зловещий скрип металла, изогнутого и напряжённого за пределами его инженерных возможностей. “Мы не можем это остановить! Вы слышите меня, Командование? Мы не можем остановить—”
Картинка распалась в шторме статики; как внутренний, так и внешний виды прервались, когда каналы данных или камеры были выведены из строя.
“I2C передача с “Вечернего Покоя” потеряна”, — сообщил голос на борту “Ямато” с жуткой спокойностью.
“Передать всем частям”, — сказал Тайсё Куребаяси серьёзно. В операционном танке красная точка света, отмечавшая “Вечерний Покой”, мигнула и погасла, когда распространяющаяся пурпурная дымка поглотила её. “Мы попытаемся встретить облако примерно на орбите Юпитера, на линии между текущей позицией облака и Землёй”.
“Хай, О-Тайсёсама!” — ответил офицер связи. Дев ощутил приказ, когда он был передан назад в имперский центр связи на Фобосе.
Для него тоже пришло время уходить. Он не мог ничем помочь “Ямато” или её сопровождающим, ничего не мог сделать, кроме как продолжить сбор данных, а то, что он увидел до сих пор, вероятно, дало ему все данные, которые он мог использовать. В боевом танке операционного центра становилось очевидно, что Сеть инициировала изменение в своей стратегии, и это заинтриговало его. Когда они появились в системе Гр’так, согласно Шолаю, они прибыли как единый большой корабль, который ускорился в системе, разделился на две части, а затем дальше подразделился на облака машин, развёрнутых как отдельные флоты, один направлялся к родному миру Гр’так, другой двигался к солнцам. По какой-то причине атака Сети здесь была запущена как огромное количество отдельных машин, работающих в тесном взаимодействии друг с другом.
Из того, что смогли собрать Дал’Рисс, Сеть использовала другую стратегию у солнца Дал’Рисс, когда сотни тысяч машин Сети появились из пустого пространства и прямо погрузились в солнце… и в течение нескольких дней инициировали новую, уничтожившую всю систему.
Почему такое различие? Было ли это связано с защитой, которую организовали местные? Или стратегия Сети изменилась за тысячелетия с тех пор, как они выжгли родной мир Гр’так? Когда он изучал пурпурное облако, проецируемое в боевой танк операционного центра, Дев уже мог обнаружить слабое
Дев почувствовал пульсирующее, настойчивое беспокойство, которое быстро переросло в едва сдерживаемую панику; он был электронной загрузкой уже почти три десятилетия… и до этого его верность принадлежала Конфедерации. Если он когда-либо думал о себе как о имеющем родной мир, этим миром была Новая Америка; 26 Дракона IV был как духовным, так и материальным центром восстания против Империи и Гегемонии в первую очередь.
Но Дев родился на Земле, и его корни были там, на первоначальной родине Человека. Он родился и вырос в районе Скрантон большого, раскинувшегося мегаполиса восточного побережья Североамериканского Протектората. Его мать всё ещё жила там, хотя он не видел её много лет; его брат Грег… вот о ком он не думал уже давно! Грег был на имперской службе тридцать лет назад; один Бог знал, где он сейчас. Было возможно, даже вероятно, что он снова вернулся на Землю.
И Земля должна была быть уничтожена, когда её солнце будет искусственно взорвано Сетью.
Хотя он мало думал о Земле долгое время, Дев обнаружил, что это знание причиняет боль, и причиняет сильно. Он мог вспомнить разговоры с отцом в парке Западного Скрантона… вспомнить долгие прогулки в холмах за городскими районами… вспомнить, теперь, когда он вызвал эти ощущения в памяти, даже вкус воздуха после весеннего дождя, смех детей, играющих на улице, ласку ветерка на лице.
Это было резко, горько иронично. В то время он не хотел ничего больше и ничего меньше, чем убраться с Земли и никогда не возвращаться. Его отец был на имперской службе, один из немногих гайдзинов в то время, которым разрешили перевестись из службы Гегемонии в Имперский флот; однако ему пришлось развестись с матерью Дева как часть политической цены за его продвижение. Он согласился, потому что только так он мог продолжать поддерживать свою жену и сыновей, которые жили в одной из наиболее экономически депрессивных зон Земли.
Позже, однако, его отец был опозорен… и Дев использовал все возможные связи, чтобы уехать с Земли и начать свою жизнь заново где-нибудь, где угодно. Эта решимость в конечном итоге привела его на Локи, и к тому, что он присоединился к военным Гегемонии, где стал страйдером.
Никогда, никогда в самых диких своих фантазиях за все эти годы он не думал, что когда-либо почувствует либо печаль, либо ностальгию по планете, которая дала ему жизнь. Но он чувствовал…
Дев почувствовал себя частью человечества в тот момент, как никогда раньше; потеря, которую Человечество в целом познает с утратой Земли и её кишащих миллиардов, опалит сознание выживших, травмирует всю расу способами, которые просто невозможно предсказать. Это ли чувствовали Дал’Рисс, когда их миры были уничтожены? — задумался Дев. Можем ли мы пережить такую потерю? Психология Дал’Рисс была настолько чуждой человеческой, что было трудно сравнить реакции обоих на одно и то же событие.
С чувством глубокого сожаления он покинул компьютерную сеть “Ямато” и вернулся в систему Земля-Луна, на этот раз в Имперский Центр Боевого Командования в Аристархе, на Луне. База, названная Хатиман в честь древнего японского бога войны, была центральным узлом контроля для далеко простирающейся подсистемы имперской военной сети C3 Терры, Командования, Контроля и Коммуникаций. Там он проверил снова имперские активы в системе — жалко малую силу по сравнению с выстроенными против неё числами. Помимо эскадры Ида-Тен, в системе было полдюжины других рю-классов носителей воздушных бойцов, четыре на Земле, лихорадочно готовящиеся покинуть док и выдвинуться на позицию, остальные два уже ускорялись на полной мощности к месту встречи с “Ямато” и другими. Возможно, ещё сотня военных кораблей, от нескольких тяжёлых крейсеров до многочисленных фрегатов и патрульных судов, были сейчас под ускорением, все двигались к тому же роковому месту встречи около орбиты Юпитера, примерно в пяти а.е. от Солнца.