Бог не проходит мимо
Шрифт:
Алена очнулась в незнакомой комнате на диване. Над ней, склонившись, стоял он. Рядом, со стаканом воды в руке, сильно располневшая, с огромным животом, Вероника. Алена ее сразу узнала. Теперь она не испытывала к этой женщине ничего; ненависти, которая была раньше, не было и в помине. Алена попыталась ей улыбнуться. Вероника была беременна, как тогда, несколько лет назад, когда она последний раз случайно встретила их в Лавре.
Где-то в соседней комнате слышны были детские голоса. Вероника с удивлением и полным непониманием смотрела на Алену.
– Андрей, прости, простите, - прошептала Алена, - я пить хочу.
Вероника вручила стакан
– Отец Андрей, я к детям, укладывать пора, - она развернулась и, тяжело дыша, удалилась.
– Алена, я уже вызвал врача. Почему ты здесь, в таком виде, что случилось? Ты много не говори, в двух словах, - произнес отец Андрей, усаживаясь на стул рядом с диваном.
– У тебя все ноги изранены, промыть надо и забинтовать.
– Не надо врача, Андрей, я бежала... бежала из плена, никто не должен знать, что я здесь, иначе меня убьют. Я тебе все-все расскажу, только отдохну немного... Я должна родить недели через две, а может, раньше. Прошу, помоги мне, спрячь меня, это страшные люди, они на все пойдут, они могут убить твою семью, если узнают, что я здесь. Ты меня спрячь где-нибудь, не подвергай себя опасности, - Алена быстро шептала, она вся горела, у нее начинался бред.
– Не надо столько говорить, отдохни, тебе надо поспать. Мы все решим, у меня ты в безопасности, и ты потом мне все расскажешь. Ладно? А сейчас просто отдохни, я никому ничего не скажу, - отец Андрей сжал ее горячую ладонь в своей руке и закрыл глаза.
Казалось, он даже не понял, о какой серьезной опасности она пытается ему сказать.
«Господи, это не сон, что это? Откуда?» - думал он.
Он смотрел на нее, словно не было всех этих лет разлуки. Ему хотелось поцеловать ее пальцы. Он переборол себя, отпустил ее руку, ему стало страшно. С ней случилось несчастье, она беременна, наверняка замужем, у нее что- то стряслось, а он, священник Андрей, вдруг допустил в сердце... Ему стало страшно думать, что произошло с его сердцем. Разве может он иметь такие чувства! Все вернулось в несколько минут, все, с чем он боролся столько лет, что подавлял в себе, что замаливал. Какое он имеет право? Его жена должна скоро родить, у него четверо детей, он священник, он стоит у престола. Нет!
Он порывисто встал, подошел к окну.
Алена уже спала.
В дверь постучались, пришла врач Антонина Семеновна, его давняя прихожанка.
Отец Андрей вышел на кухню. Вероника стояла у окна, она повернула голову и посмотрела на мужа, в глазах ее угадывалась тревога, очень сильная тревога. Черные глаза Вероники всегда хранили какую-то неразгаданную тайну. Отец Андрей никогда не знал до конца, что кроется за ее взглядом. Он знал одно, что его жена скрытный и таинственный человек. Было время, когда эта скрытность его сильно раздражала, ему казалось, что она многое скрывает от него, не делится с ним. И это мешало ему, словно отнимало власть над ней, потом с возрастом он нашел в себе силы все переосмыслить. И взгляд ее темных глаз уже не казался ему столь таинственно опасным.
– Ей в больницу надо, - как можно спокойнее произнесла Вероника, вопросительно посмотрев на мужа.
– Нельзя ей в больницу, я понял, что там какая-то темная криминальная история. Я еще не знаю, что конкретно, но пока она останется здесь.
– Помочь надо, но я не советовала бы тебе связываться с криминалом, даже если она твоя...
– Вероника осеклась.
– Ладно, мне надо детям сказку почитать.
Быстро, насколько могла, она вышла из кухни.
Отец Андрей вспомнил, как бродил по городу тогда, когда привез жену в клинику, как хотел увидеть Алену, встретиться с ней, как, пересиливая это желание, поехал к своему другу отцу Сергию. Это был его грех, он прекрасно это осознавал. Но тогда чувства были свежи и раны не затянулись. А сейчас? Он думал, что все давно прошло, стерлось, что называется, быльем поросло, и вдруг он видит ее, и чувства вспыхивают, несмотря на возраст, время.
Он вышел во двор. Стемнело. Южная ночь разливалась приятным теплом, звенели сверчки. В дом идти не хотелось, не хотелось видеть Веронику, он боялся смотреть ей в глаза. Понял, что она обо всем догадалась. Он много лет думал, что она ничего не знает про его первую невесту, но оказалось, что знала и молчала, ни словом не давая понять, что знает. Лишь недавно все рассказала.
Дверь в дом приоткрылась, полоска света вылилась во двор.
– Отец Андрей, тебя Антонина Семеновна зовет, - тихо позвала Вероника.
Антонина Семеновна на кухне тщательно мыла руки, у окна, опираясь на подоконник, стояла Вероника, лицо ее было бледным.
– Батюшка, рожать ей пока рано, через недельку, не раньше, очень сильный стресс, испуг и истощение, больше нервное, организм молодой и крепкий. Ссадины на ногах я обработала. Дала ей феназепам на ночь, пока больше ничего не надо.
– Антонина Семеновна, я вас хотел просить никому не говорить, никому и ни при каких обстоятельствах, что у нас в доме эта женщина.
– Поняла, батюшка, благословите, я пойду, - и врач сложила руки лодочкой для благословения.
«Вот еще одно немногословное существо», - подумал отец Андрей, провожая доктора до калитки.
Глубоко верующая женщина, заведующая родильным отделением у них в станице. Он очень ценил ее за врачебный профессионализм, за немногословие и полное отсутствие обычного женского любопытства. Она несколько лет консультировала его жену, помогла появиться на свет Тане и Кате, их младшим дочерям. У Вероники всегда были тяжелые беременности и роды, и Антонина Семеновна была незаменимым и самым главным доктором в их семье.
Три дня Алена пролежала в полубреду и полузабытьи, наконец она почувствовала облегчение и даже некоторый прилив сил. За это время они с отцом Андреем так и не поговорили, а надо было срочно ему все объяснить. Алена волновалась, что она своим присутствием подвергает его, а главное, его детей, смертельной опасности. Если бандиты найдут ее, то не пощадят никого, она была в этом уверена.
На третий день вечером он заглянул к ней.
– Как ты? Получше?
– Уже лучше, спасибо, мне надо с тобой поговорить. Может, выйдем на воздух? В доме так душно.
– Если у тебя уже есть силы, то надо поговорить.
Они сидели во дворе на скамейке под навесом из виноградника. Тихо шептались листья от нежных дуновений теплого ветерка. Стемнело, особое южное тепло и тонкий, еле уловимый аромат ночной фиалки создавали неповторимую атмосферу происходящего. На столе стоял чайник с остывшим мятным чаем. Алена, глядя на него, вспомнила совсем другой чай - тогда, в семинарии, в тот снежный день, когда она приехала к Андрею, чтобы поговорить, - в последний раз.