Бог Ярости
Шрифт:
— Перестань улыбаться как подонок, — говорит Килл. — Это отвратительно.
— Не завидуй моей сексуальной улыбке, наследник Сатаны, — я убираю телефон в карман. — Хочу что-нибудь сладкое. Сейчас вернусь.
Я направляюсь к кассе, делая вид, что рассматриваю сладости на витрине. Ни итальянского фисташкового круассана, ни пахлавы, ни макарун. Неинтересно.
Мельком увидев, как Килл и Глин пожирают друг друга, я проскальзываю в уборную. Брэн стоит перед раковиной, его лицо перекошено, а пальцы
Я проскальзываю за ним и шепчу ему на ухо:
— Осторожно, если ты продолжишь смотреть на нее так агрессивно, она может и треснуть.
Он вздрагивает и поворачивается так быстро, что чуть не падает. Я обхватываю его за талию.
— Полегче, малыш.
Его дикие глаза, в которых плещутся волны паники, осматривают окружающее пространство.
— Что ты делаешь, Николай?
— Я подумал, что тебе не помешает помощь, — я скольжу ладонью к его эрекции и сжимаю ее в кулак. — М-м-м. Ты возбудился, глядя на мою обнаженку, малыш?
— Николай… — он борется за контроль, его голос охрип. — Мы в общественном месте… Прекрати…
— Но возможность быть пойманным возбуждает тебя, — я наклоняюсь и провожу языком по раковине его уха. — Или это из-за меня?
— Тебе нужно перебороть свое… — его слова заканчиваются стоном, когда я прикусываю мочку его уха, затем челюсть и нижнюю губу.
— Ты что-то говорил?
— Перестань…
— Что ты сказал? — я глажу его эрекцию, делая ее твердой как камень. — Твой член так чертовски тверд для меня.
— Бл… Блять…
— М-м-м. Люблю, когда ты ругаешься, малыш.
— Николай…
Что бы он ни хотел сказать, его прерывает звук шагов, доносящийся снаружи.
Брэн замирает, похоть сменяется чувством паники, настолько сильным, что это приводит меня в недоумение. Даже его эрекция начинает ослабевать.
Почему, черт возьми, он ведет себя так, будто настанет конец света, если кто-то застанет его целующимся со мной?
Я хватаю его за запястье и тащу к последней кабинке, затем запихиваю внутрь, захлопываю дверь и прижимаю его спиной к стене.
Снаружи до нас доносятся несколько мужских голосов, обсуждающих премьер-лигу и все такое.
— Уходи, — шепчет Брэн.
— Закрой свой гребаный рот.
— Нико, — я прижимаюсь губами к его губам, и он стонет мне в рот, звук слабый, но его достаточно, чтобы возбудить меня.
Поцелуй жесткий и быстрый, призванный заставить его замолчать. Я не хочу сейчас слышать его отвратительные слова.
— Мне нужно, чтобы ты вел себя очень тихо, малыш, — я расстегиваю молнию на его брюках и достаю его твердый член. — Похоже, тебе это очень нравится, не так ли?
— Николай, не надо… пожалуйста… — он судорожно трясет головой, но я глажу его от основания до кончика, наслаждаясь тем, как он становится
— М-м-м. Ты течешь для меня. Как мило.
— Пошел ты…
— Обожаю, когда ты говоришь грязно, — я опускаюсь на колени с некоторым трудом. Мы крупные парни, особенно я, а это место маленькое.
Приняв удобное положение, я вбираю его в рот.
Брэн рычит, и я прижимаю руку к его губам.
— Ш-ш-ш, — шепчу я, обхватывая его член. — Мне нравится, когда ты громкий, но здесь не место для твоих сексуальных рыков. Помолчи, пока я буду давиться твоим членом, малыш.
Он откидывает голову к стене, глаза закатываются, когда я вбираю его в горло, потом вынимаю и снова заглатываю. Я дразню кончик, несколько раз проводя по нему языком.
— Мммффф… — он стонет в мою ладонь, зарываясь руками в волосы, прижимая к своему паху.
Я сосу его в исступлении, желая, чтобы он кончил. Давлюсь его членом и сжимаю яйца, пока он не упирается в стену, а его сперма не вытекает на мой язык.
Иисус, блять, Христос.
На него приятно смотреть, когда он гонится за своим удовольствием. Покрасневшая кожа, закрытые глаза и требовательные пальцы.
Он одержим моими волосами, и, как и каждый раз, он сдергивает резинку, чтобы погрузить свои пальцы, перебирая мои волосы, затем поглаживая их, затем снова перебирая.
Я чувствую, как напрягаются его мышцы, когда он все интенсивнее кончает в мое горло. Его зубы впиваются в мои пальцы, когда его сперма взрывается у меня во рту.
Он кончает долго, а я продолжаю высасывать его досуха, пока не проглочу все до последней капли.
Он прижимается к стене, вцепившись пальцами в мои волосы. Когда я кончаю, я вытаскиваю его и облизываю губы, пока он смотрит на меня дикими глазами.
— Прекрати так на меня смотреть, или я тебя трахну, малыш.
Встав, я убираю руку с его рта, на котором теперь красным полумесяцем выделяется след от его зубов.
— Что, черт возьми, ты думаешь…
Мои губы прижимаются к его губам.
— Если только это не благодарность, я не хочу ничего слышать.
Он смотрит на меня минуту.
— Ты можешь перестать целовать меня?
Я облизываю его нижнюю губу.
— Нет.
Он зажмуривается, борясь с краснотой, ползущей по коже.
Как только он возвращается в свою скучную стихию, он смотрит на меня.
— Как Киллиан узнал о наших отношениях?
— Ему просто нравится играть в детектива, — я облизываю его горло. — Не волнуйся, он не знает, что это ты.
Руки Брэна ложатся мне на грудь, и он пытается оттолкнуть меня, но наклоняет голову в сторону, давая мне доступ к точке пульса.