Богдан Хмельницкий
Шрифт:
служения Речи-Посполитой, но каждый спешил бы в указанное место, с охотою и
готовностью, как подобает защитникам Христовой веры, чести Речи-Посполитой,
свободы и вольности» 2).
Дорогой гость посетил короля в Люблине. Это был снова Иоанн де-
*) Histor. belli cosac. polon., 133.
2)
Jak. Micbal. Ks. Pam., 611.
393
Торрес, епископ адрианопольский, легат папы Иннокентия X, приезжавший в
Польшу прежде при Владиславе.
отговаривался тем, что римская казна истощена; зато он прислал всем полякам,
идущим на брань, свое первосвященническое благословение и полное отпущение всех
грехов, королю в подарок мантию и освященный меч, украшенный жемчугом и
драгоценными камнями, а королеве золотую розу. Во время утреннего богослужения
легат вручил Яну Казимиру и его супруге эти дары и от имени св. отца торжественно
провозгласил польского короля защитником св. веры. Внимание папы обрадовало
поляков. Несколько дней прошло в религиозных церемониях, напоминавших времена
крестовых походов. Король обнародовал, что сам святой отец благословляет
ополчающихся на брань и повелевал творить в храмах торжественные моления о
ниспослании счастливого окончания войны, предпринятой за честь
римскокатолической религии. Религиозный характер войны возбуждал в поляках отвагу
и мужество; шляхтичи выходили с уверенностью в победе, потому что в Риме будут
молиться за них; шли на смерть с надеждою очиститься от грехов участием в таком
святом деле и приобресть мученический венец на небе х).
Польша восстала. Шляхтичи не только выходили сами, но выбирали из своих
подданных крепких и рослых вооружали их и брали с собою на войну 2).
И у Козаков также было религиозное возбуждение. Ближайший архипастырь
Хмельницкого киевский митрополит вовсе не показывал сочувствия к козацкому делу.
Происходя из шляхетского звания, Сильвестр Коссов не мог до такой степени разорвать
узы крови, привязывавшие его к шляхетской породе, чтобы всецело перейти на
хлопскую сторону. Он, подобно Адаму Киселю, был поставлен в истинно-фальшивое
положение неудачного примирителя польского дворянства с русским мужичеством. По
настоянию Киселя митрополит писал к Хмельницкому, убеждал не проливать крови, не
раздирать внутренностей общего отечества, а Хмельницкий отвечал ему, что не с его
стороны, и не от Козаков последовало возобновление войны, а дали к этому повод
поляки, истребивши в Красном Нечая со многими людьми русскими. Козацкий гетман
иопрежнему уверял, что готов ожидать
с тем, чтоб войска польские подальше отступили от черты границы козацкой земли. На
самом деле Хмельницкий был уже далек от того, чтоб начинать снова бесплодные
толки с коммиссарами. Когда козацкий гетман, двигаясь на походе, был ожидаем в
Погребыще, Кисель отправил к нему посланца с письмом, в котором, по обыкновению,
убеждал его приостановить неприятельские действия. Хмельницкий не отписал, ему, а
приказал изустно посланцу передать киевскому воеводе такую речь: «пан воевода
манют меня коммиссиего и мирим, а брата своего посылает воевать вместе с
Калиновским и Ляндскоронским. Брат его убит, мне жаль его; он был настоящий
рыцарь и мне приятель! Но сам виноват! За-
*) Histor. ab exc. Wlad. IV, 72.—Annal. Polon. Clim., I, 240.
2)
Истор. о през. бр.
394
варили поляки войну, пусть и расхлебываютъ» ‘). Но вместо киевского митрополита
давали Хмельницкому благословение с востока. В Польше—легат; у Козаков такое же
лицо был митрополит коринфский. Он препоясал Хмельницкого мечом, освященным
патриархом на самом гробе Господнем, вручил ему частицы мощей из Греции, кропил
войско святою водою, ободрял надеждами на помощь Божию и решился сам с
духовенством идти на брань за честь православной веры. Этот пастырь, проживая в
Украине, тайно сносился с Москвою через своего двоюродного брата Илью, писал к
цареву тестю Милославскому и к самому царю, сообщал о том, что делается в Украине,
извещал о благожелательстве к Москве гетмана, которого он, с своей стороны,
настраивал вступить в подданство царю: «Гетман Хмельницкий,—писал он,—мне
сказал так: если государь хочет, чтобы мы ему поклонились и оберегали его Украину
без жалованья, и если он любит христианскую веру, как подобает истинному
христианскому государю,—пусть пришлет нам помощь, и мы признаем его царем и
учинимся его подданными; как служат ему донские козаки, так и мы будем служить
ему, ради единой христианской веры; и если он изволит отбирать от поляков свои
города, мы будем помогать ему взять их; если же он захочет, чтобы этими городами
владели ляхи, то козаки и татары разорят ляхов, а не дадут им владеть русскими
городами». От себя митрополит замечал: «мы подлинно слышим, что козаки ляхов
победят; мира между ними ни за что не будет: гетман хочет их до конца разорить и