Богдан Хмельницкий
Шрифт:
состоялось.
Вслед затем, 20 мая, Оссолинский выдавал дочь свою Урсулу за Самуила
Калиновского, сына черниговского воеводы Мартина. По этому поводу у него в доме
несколько дней сряду было большое стечение панов; был здесь н король; ему пришлось
выслушать жесткия нравоучения. Коронный маршал Лука Опалинский был сердит на
короля за то, что он не дал племяннику его достоинства маршала. Подойдя к
Владиславу, он стал выговаривать ему,
бел, как лебедь; но не перестану говорить правду королю». Литовский подканцлер
Лещинский, увидя, что с королем сидят послы венецианский и французский, сказал:
«это что? в Польше никогда не живали резиденты. Королевская свадьба кончилась.
Зачем они здесь остаются?»
128
Радзивилл имел аудиенцию с королем. Выслушав доводы Владислава о пользе
войны, он сказал: «без сената и сейма невозможно двинуть такое бремя войны. Я 'готов
служить вашему величеству до последнего издыхания, но не приложу печати к
приповедные листам. Ваше величество оскорбили Речь-Посполитую; еслиб мы,
канцлеры, пристали к этому делу, то утратили бы всякое доверие государственных
чинов; не помогла бы нам отговорка, что король так велел; нам поставили бы в вину,
что мы поступали противозаконно, поддаваясь убеждениям короля, или из боязни».
«Моя судьба влечет меня», сказал король. Его ободряли предсказания астрологов,
которые по звездам видели близкое падение Турецкой империи. Радзивилл объяснялся
с королем все-таки вежливо, другие относились к нему резче. Мартин Калиновский
сказал канцлеру, прося передать слова его королю: «я готов за короля пожертвовать
имуществом и пролить кровь, но если король преступит границы своих обязанностей, я
лягу ему поперек дороги и не дам шагать далее». Яков Собеский, получивший недавно
краковское каштелянство, не очень был за это благодарен королю и говорил с ним
жестко по поводу войны, так что король на него рассердился и он уехал из Варшавы в
свое имение, где скоро и умер. Слыша отовсюду противные себе голоса, король
раздражался и даже поссорился-было с королевою за то, что она не. хотела вторично
давать денег венецианскому послу. Кроме тех панов, которые имели случай
объясняться с королем лично, и отсутствующие паны также заявляли себя против
войны. Тесть Альбрехта Радзивилла, краковский воевода Любомирский, прислал к
зятю запрос, чтб такое значат приготовления к войне без ведома сенаторов и
предостерегал зятя, что в краковском воеводстве считают Радзивилла главным
зачинщиком военного
можем отвечать ничего, потому что ничего не знаем. Это оскорбительно для насъ».
Король отложил свое дело до половины июля и приостановил отправку пушек ко
Львову, а между тем пытался склонить на свою сторону Иеремию Вишневецкого и
польного гетмана Потоцкого. Оба эти пана были заклятые враги русского народа,
православной веры и Козаков, и уже по одному этому не могли быть расположены к
таким замыслам, ради которых нужно было восстановить козачество. Вишневецкий
наотрез противился королевским затеям, несмотря на то, что недавно получил от
короля русское воеводство. Потоцкий вилял и казался преданным королю, потому что
надеялся получить от него сан коронного гетмана. Между королем и Оссолинским не
стало прежнего доверия. «Он предал меня, как Иуда Христа», говорил про него
Владислав.
29 мая Тьеполо имел свидание с королем. Владислав принял его сухо, даже не
смотрел ему в глаза. «Мы,—сказал король,—пошлем в Венецию увериться в твердости
союза с нею и с другими итальянскими князьями в таком важном предприятии».
Напрасно венецианец хотел еще раз пощекотать самолюбие короля и представил ему
блестящую будущность. Король считал возможным поправить дело в таком только
случае, если бы союзники дали денег. Сам Тьеполо ясно видел, что без значительных
денежных средств королю невозможно ни на что отважиться. Тьеполо думал-было
тогда расположить к своему предприятию некоторых панов. Не открывая
129
чужеземцу истинной причины, заставлявшей их противодействовать королевским
замысламъ—боязни усиления королевской власти, паны представляли вид, будто не
допускают короля до войны из заботливости к его особе и вспоминали о судьбе
Владислава III, который доверился папе и другим государям, вступил в войну с
Турцией, но был оставлен союзниками и погиб.
В июле король с королевой отправились в Краков. Совершилась коронация
королевы. Вслед затем собрались сенаторы на совещание. Король уверял, что не имеет
вовсе намерения вести наступательную войну против Турции, но делает приготовления
для прекращения татарских набегов. Все сенаторы единогласно были против войны,
требовали собрать сейм и предложить дело о войне суждению государственных чинов.
Сенаторы хотели отвратить короля и от поездки во Львов, где был сбор «затяжного»