Богдан Хмельницкий
Шрифт:
особенности изображал его с дурной стороны старосте Чигиринскому,
Конецпольскому; в старостве этого пана жил Хмельницкий.
В самом деле, распространилась весть о привилегии; пошли толки. Один козацкий
сотник, Ония, доносил на Хмельницкого 1). Зиновия не любили паны, не любили и
шляхтичи, поставленные в звании козацких старшин; не любили его за преданность
своенародности, да еще и по зависти. Выл у Хмельницкого хутор Суботов, в полуторе
мили от Чигирина. Прежний
Хмельницкого подосу пустопорожней земли в награду за услуги. Гетман
Конецпольский, стараясь о распространении народонаселения в Украине, позволил
Зиновию населить отцовскую землю. В тот век, как было сказано, делалось так, что
если у владельца много земли, а мало работников, то он обещает поселянам, которые
согласятся яшть на его земле, льготы, то-ееть: они будут меньше исправлять
повинностей на помещика против обыкновения, или им дадут больше земли и какие-
нибудь угодья. Так поступал и Хмельницкий. У природного козака, и притом
православного, лучше было жить, чем у польского пана-католика, а потому хутор скоро
заселился и Хмельницкий жил состоятельно. Соседним владельцам не нравилось такое
возвышение козака, а особенно ненавидел Хмельницкого Чаплинский, подстароста или
дозорца Конецпольского 2).
Мало того, что Чаплинский ненавидел Хмельницкого, как шляхтич козака, он был с
ним и в личной вражде. Они поссорились за какую-то польку, которую Хмельницкий
взял себе второю женою, как кажется, невенчанною, после смерти первой своей жены
Анны Сомковны, от которой у него осталось трое сыновей и две дочери. Чаплинский
искал случая сделать пакость сопернику. Уже был такой случай. Конецпольский
воротился из чужих краев и хотел показать свое военное искусство. Услышал он, что
где-то в степи проявился татарский загон, и приказал своей надворной команде и
козакам Чигиринского полка идти в поход 3). Хмельницкому велено было выступить с
козаками. Чаплинский научил какого-то козака Дачевского свести со света
Хмельницкого во время битвы.
Где-то встретились козаки и поляки с татарами; началась стычка; Дачевский в
суматохе подскочил к Хмельницкому и ударил его в голову; но удар был не меток. У
Хмельницкого только слетела с головы шапка-мисюрка. «Ах, прости меня,—сказал
Дачевский, — я думал, что это татаринъ». Однако, от удара заболела у Хмельницкого
голова; он смешался и сделал ошибку в команде. Этим воспользовался враг 4).
’) Annal. Polon. Clim., I, 24.—Pam. do panow. Zygm. III, Wl. IV i Jan. Kaz., I,
271,—О том, что слч. в Укр., 7
2) Histor. belli cos. polon., 41.—Иетор.
6.
3)
Histor. belli cos. polon., 41.
4)
Раш. о dziejacb i pismien. SIow., I, 320,—Engel. Gesch. d. Ukr., 137.
138
Чаплинский приступил к Конецпольскому, который был тогда очень доволен тем,
что отбил у татар пленников и скот. Подстароста начал порицать Хмельницкого пред
паном, называл трусом, неспособным к военному делу, а себя выставлял храбрецом,
восхвалял свою верность и преданность старосте и просил награды за свои подвиги.
«Много лет служу я вам, милостивый пан,—говорил он,—и не получил ничего;
между тем неблагодарные, изменники и трусы пользуются вашими благодеяниями.
Подарите мне Суботов, которым владеет Хмельницкий. От меня, верного дворянина,
получите больше пользы, нежели от негодного козака».
«Я почел бы за большое себе бесчестие нарушать распоряжения прежнего старосты
и покойного отца, который утвердил за Хмельницким Суботов,— отвечал
Конецпольский; — да притом владелец сделал в нем заведения, стоившие ему денегъ».
«Хотя Хмельницкий получил хутор от блаженной памяти вашего родителя,—
возвразил Чаплинский,—однако, не по праву, а обманом. Он козак, а природному
козаку нельзя, держать людей, подобно пану: это противно закону. Притом, земля
издавна принадлежит староству, и у Хмельницкого нет письменного законного
документа на владение, а издержки хоть он на нее и употребил, то давно вернул свое с
лихвою *)• Если же вас удерживает только память родителя, то самъ'великий гетман
жалел об этом, узнав строптивый дух козака.
В самом деле, покойный Конецпольский имел случай заметить свободомыслие
Хмельницкого, подозревая его в замыслах обратиться к татарам для восстановления
козачества. Под конец жизни Конецпольский говорил: «Жалко, что я оставил в живых
такую беспокойную голову!» 2). Чаплинский припоминал это старосте. Молодой
Конецпольский сам был неблагорасположен к Хмельницкому, помнил предостережение
отца и возбужден был наговорами козацкого старшего. Но он боялся явно отнять у
Хмельницкого хутор и не желал подвергнуться нареканию за непочтение к отцу.
Чаплинский предложил ему иной способ.
«Окажите мне единственную милость,—сказал дозорца,—позвольте мне самому
расправиться с козаком. Я нападу на него, выгоню из дома и овладею хутором. Если же
он придет к вам с жалобой, то вы скажите, что ничего не знаете, что я сделал ато без
вашего позволения; если он хочет удовлетворения, то пусть ищет судом. А он судом