Богиня из сна
Шрифт:
– Вы наконец-то соизволили проснуться, спящая красавица?
Селеста, не отвечая на её реплику, в свою очередь спросила:
– Интересно, кто является обладателем столь замечательного голоса, который я только что слышала?
– Вам понравилась эта фривольная песенка, госпожа?
– Именно, Кати. К сожалению, она оборвалась так неожиданно, что я гадаю, чем же всё закончилось.
– Уж точно ничем достойным для вашего слуха, мадемуазель! – сухо выпалила камеристка.
При этом щёки у неё залились румянцем. «Должно быть, она знает продолжение этой песни», – улыбнулась Селеста. Ведь Кати более искушённая в любовных делах, чем
– Как там Серж? – поинтересовалась Селеста, нарушив минутное молчание. – Вчера я забыла заглянуть к нему.
– У него всё в порядке, госпожа.
– В самом деле? – Она недоверчиво смотрела на камеристку. – Хотя верится с трудом. Ведь арабский врач, осмотрев его, обещал вылечить мальчика на другой же день после своего чудодейственного бальзама. А уже прошла почти неделя, как Серж поранил свою ногу.
– Месье Абдель Салям уже снял с него повязку, – улыбнулась Кати. – Он сказал, что мальчик теперь здоров и нам больше не о чем беспокоиться.
– Ну и хорошо, – с облегчением вздохнула Селеста. – Надо его хорошенько отблагодарить.
– Не утруждайтесь, госпожа, – возразила камеристка. – Её сиятельство уже щедро одарила араба.
– Ну ладно, – отмахнулась юная особа, а про себя решила: «Нет, я всё-таки как-нибудь заеду к нему, чтобы просто поблагодарить».
Селеста потянулась в кровати и, приподнявшись на локте, посмотрела на Кати.
«Боже мой, сегодня больше недели, как уехал граф!» – вдруг спохватилась Селеста, заметив в глазах камеристки какое-то беспокойство. Он что, не собирается возвращаться назад? Её губы скривились в усмешке. Хотела бы она знать, что Робер себе воображает, будто она так и будет торчать здесь целую вечность. Чёрт бы его побрал, этого безмозглого графа!
– Кати, ты наверняка хотела мне что-то сказать, так? – спросила она минутой позже.
Кати искоса следила за своей госпожой, пока та нежилась в постели.
– Вы, наверное, будете рады узнать, что возвратившийся граф срочно требует вас к себе, госпожа, – наконец изрекла она истинную причину своего прихода и добавила, впрочем, не без некоторого ехидства: – Ведь вам теперь не придётся скучать без дел.
– Что?! – вскричала Селеста, порывисто вскочив с постели, как будто бездна разверзлась под её ногами. Так приезд Робера ошеломил её, хотя минуту назад она думала об этом.
Селеста заметалась по комнате в ночной сорочке, не замечая взгляда камеристки. Но внезапно она остановилась и воззрилась на неё.
– Почему ты сразу же не сообщила мне о приезде графа, как только вошла в мою спальню?
– Разве это что-то меняет, госпожа?
– Многое, Кати, – сухо отрезала Селеста, недовольно хмурясь. – Я ведь даже не одета.
– Ну это не страшно, – успокаивающе улыбнулась Кати. – Я вмиг управлюсь с этим. Во всяком случае, вам не стоит из-за такого пустяка портить себе кровь.
– Тогда живо за дело, Кати.
Спустя какое-то время, когда Селеста спустилась в гостиную, там не было графа. В гостиной стояли графиня де Фэрмонт с мажордомом, тихо разговаривая. Заметив её в костюме пажа, они только улыбнулись, но промолчали. Правда, после того, как она целую неделю удивляла их особым изяществом своего женского туалета, им было вовсе не легко привыкнуть к новому облику юной маркизы. Кристина де Фэрмонт едва сумела скрыть своё смущение, увидев её в таком виде после недельного триумфа. Однако она осталась вполне
Селеста не отрывала от хозяйки глаз.
– Скажите, мадам, где мне найти его сиятельство?
– В кабинете, разумеется, – удивилась та, окинув её обеспокоенным взглядом. – Что-нибудь случилось, дорогая?
– Вовсе нет, – возразила она. – Но говорят, его сиятельство ждёт меня.
– В таком случае, Селеста, Альбер проводит вас до кабинета, – проговорила графиня, переводя взгляд на мажордома.
– Конечно, мадам, – выпалил Альбер Боше и, поклонившись юной особе, добавил: – К вашим услугам, мадемуазель.
– Нет, Альбер, – отрезала Селеста. – Я сама найду его кабинет. К тому же это не составит мне большого труда. Я же за неделю хорошо изучила дом.
Чуть позже Селеста уже стучала в дверь кабинета, который находился на первом этаже левого крыла огромного особняка. На её стук никто не отозвался. С минуту она медлила, не решаясь войти. Селеста, отступив на шаг от двери, стояла, озираясь по сторонам. Но никого из слуг не было видно.
Пока она в нерешительности медлила, дверь неожиданно сама открылась. Из кабинета выглянул камердинер графа Флоран. Увидев её, он до невозможности округлил глаза. Потом растерянно уступил дорогу, забыв поклониться. Селеста бросила на него лукавый взгляд, а Флоран, казалось, так и прирос к месту.
Когда она вошла в кабинет, дверь за ней с шумом захлопнулась. Граф де Фэрмонт недовольно поморщился и оторвал взгляд от бумаг, лежавших на столе. Обнаружив у двери незнакомого пажа, направлявшегося к нему, он так и впился в него взглядом. Несколько напряжённых минут Робер молча смотрел на пажа, пытаясь понять, кто же это перед ним.
Короткий рыжий парик до неузнаваемости изменил прекрасное лицо юной маркизы. Даже тёмные точёные брови как-то по-иному обрамляли серо-голубые глаза, в которых светились лукавые искорки. Только вот фигура никак не походила на юношу-пажа. Было просто возмутительно видеть, как она умудрилась так изуродовать себя. Впрочем, надо признать, что Селеста до того пикантно смотрелась в костюме пажа, обнажив свои округлые формы, что он сначала открыл рот от удивления. Потом, опомнившись, пришёл в ярость, злясь на самого себя. Чёрт побери, он должен был предвидеть, что это прежде всего ударит по его самолюбию! С трудом сдержав себя, Робер мрачно сдвинул густые брови.
У юной особы даже не возникло сомнений, что она своим видом напрочь убила в нём возможные ростки симпатии к ней. Должно быть, теперь она настолько отвратительна графу, что ему будет просто неприятно разговаривать с ней, чему стоит только радоваться. Разве не этого она добивалась? Весьма довольная произвёденным эффектом, Селеста озорно сверкнула глазами, с усмешкой поглядывая на его потемневшую физиономию.
В то время как она ликовала от своей мстительной затеи, Робер, уязвлённый намеренным уродством чудного лица, и не подумал возражать против такого панциря, в который вздумалось взбалмошной особе заковать себя. Ведь костюм пажа намного облегчал их взаимоотношения. До этого он прямо не представлял, как себя вести с ней. В сущности, она была женщиной, да ещё какой женщиной! А сейчас ему ничего не нужно предпринимать. Прелестная маркиза остается для него пажом и только пажом – и больше ничего!