Бородинское поле
Шрифт:
советская Москва, распахнет свои улицы и площади для
танковых дивизий Гудериана, двери дворцов и музеев, складов
и магазинов, полных несметных сокровищ.
В небольшом зале душно: окна плотно зашторены.
Возбужденный, порозовевший Гудериан встал из-за стола,
держа в руке хрустальную рюмку, наполненную водкой, и, глядя
перед собой жестким взглядом, торжественно произнес:
– Господа! - И сразу, точно по сигналу, все
присутствующие встали,
сторону командующего.
– От имени фюрера я поздравляю вас
с еще одной блистательной победой и благодарю за верную
службу.
– Хайль Гитлер!
– поспешно воскликнул Штейнборн.
Неодобрительная гримаса пробежала по холодному лицу
Гудериана. Гостю не следовало бы выскакивать наперед.
Погасив гримасу, командующий продолжал, чеканя слова и
делая резкие паузы:
– Я надеюсь, наша победа, наш вчерашний успех никому
не вскружат голову. Впереди город Тула - последний рубеж
перед решительным броском на Москву. Я не сомневаюсь, что
вверенные мне войска завтра будут действовать столь же
доблестно, как действовали вчера. Главное, господа, -
стремительность. Мы не должны снижать темп наступления. В
этом гарантия успеха. Вы уже знаете, что по приказу фюрера
все армии группы "Центр" начали генеральное наступление на
Москву. .
– Он обвел медленным взглядом гостей, внимательно
всматриваясь в лицо каждого, и потом неожиданно выдохнул,
точно из пушки выстрелил: - За победу!
После первой рюмки разговаривали сдержанно,
поглядывая на командующего. Но после третьего тоста,
предложенного Штейнборном - за здоровье не знающего
поражений генерала Гудериана, - в зале наступило оживление.
Холеный белобрысый щеголь генерал-майор Штейнборн
спрашивал, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Хотел бы я знать, как будет использован рубин
кремлевских звезд, когда Москва скроется под водой?
– А почему Москва должна скрыться под водой? -
осторожно спросил командир мотокорпуса барон Швеппенберг.
– Так решил фюрер, - тоном превосходства и
высокомерия, точно он сам был правой рукой фюрера, ответил
Штейнборн.
– Москва исчезнет с лица земли - со всем живым,
движимым и недвижимым.
Он смотрел на присутствующих, ожидая продолжения
разговора. Но все молчали, потому что лицо Гудериана
выражало холодную иронию с едва скрытым презрением.
– Чем вызван ваш, Штейнборн, интерес к кремлевским
рубинам? У вас есть какие-нибудь особые соображения на
этот счет?
– небрежно съязвил Гудериан.
Штейнборн
успел бы закончить фразу в ответ на колкость Гудериана,
потому что в это самое время на улице внезапно вспыхнула
бешеная стрельба. Строчили, захлебываясь, короткими
очередями пулеметы, гулко ухали пушки, с резким, острым
скрежетом лопались снаряды. Притом не где-то за дальними
далями или даже за окраиной. Судя по звукам, совсем
недалеко, в самом городе. Розовое лицо Штейнборна
покрылось бледными пятнами, а в глазах металась затаенная
тревога. Гудериан казался невозмутимым. На неподвижном
лице его лежала печать спокойной самоуверенности. Не
вставая, он бросил недовольный взгляд на Швеппенберга,
спросил с оттенком досады и укора:
– Что значит этот фейерверк? Перепились?
Швеппенберг недвусмысленно посмотрел на командира
танковой дивизии, и генерал Лемельзен понял его, быстро
встал:- Прошу разрешения выяснить?
Гудериан кивнул, и Лемельзен вышел. Вслед за ним
выбежал и адъютант командующего. Но стрельба не
прекращалась. Напротив, она еще больше усиливалась,
разгоралась. Гудериан был невозмутим, его хладнокровие и
самоуверенность
успокоительно
действовали
на
присутствующих генералов. Он был уверен, что стрельбу
подняли его подчиненные и причиной был какой-нибудь до
чертиков напившийся танкист. Он уже принял решение сурово
наказать возмутителя спокойствия: если им окажется офицер,
независимо от ранга и боевых заслуг он разжалует его в
рядовые. Если же нижний чин - то его ждет трибунал.
Генералы молчали, со скрытой тревогой посматривая
друг на друга. Многие из присутствующих в банкетном зале
мысленно задавали себе тайный вопрос: а что, если это
русские сделали попытку с боем вернуть Орел? Но никто из
приближенных Гудериана не посмел об этом даже
обмолвиться, лишь Штейнборн, суетливо снуя глазами и ни к
кому конкретно не обращаясь, предположил:
– Возможно, оставленные в городе партизаны из числа
коммунистов совершили нападение на какое-нибудь
подразделение.
Начальник контрразведки не очень уверенно пояснил:
– Вариант маловероятный, хотя... я не исключаю. Город
большой, и за такой короткий срок мы не успели прочесать все
дома.Гудериан не удостоил их ответом, лишь подумал про