Бородинское поле
Шрифт:
и на дивизию не наберется. На самом шоссе занимают
оборону мотоциклетный полк и полк пограничников,
вооруженных винтовками, противотанковыми ружьями и
бутылками с горючей смесью. Это против стальной танковой
армады самого Гудериана! Да они все, со своими мотоциклами
и ружьями, будут раздавлены гусеницами, как муравьи,
раздавлены втоптаны в землю, в которую они даже не успели
как следует зарыться. Для этого у русских не было времени,
не будет. Нет не таков генерал Гудериан, чтобы дать
возможность противнику выиграть время и создать жесткую
оборону. Быстрота, стремительность, натиск! - вот что такое
танкисты Гудериана.
Генерал еще раз взглянул на карту. Правый фланг
обороны русских упирался в извилистую голубую линию Оки и
тут же обрывался. За Окой, на ее левом берету, по данным
разведки, сколько-нибудь значительных сил не было, если не
считать разрозненных частей Брянского фронта. Отступая,
они, конечно, доставляли некоторое беспокойство, вынуждали
отвлекать на себя часть сил. Ока, хотя и не представляет
собой серьезного препятствия, все-таки река, водный
естественный рубеж обороны, какая-никакая, а все же
преграда, и на ее берегах можно потерять не один десяток
танков в случае какой-нибудь неожиданности, вроде событий
минувшей ночи. "Да, но откуда они взялись, эти ночные танки?
– с беспокойством спрашивал себя Гудериан.
– И сколько их?
Похоже, что прибыла свежая танковая часть в подкрепление
корпусу Лелюшенко. Разведка о ней ничего не докладывала".
Мысль о неизвестных танкистах и ночном переполохе
вызывала неприятный осадок, раздражала. Гудериан снова
взглянул на карту. Левый фланг обороны русских открыт. Его
можно обойти и захватить Мценск с тыла. Но в таком случае
танкам придется идти по пересеченной местности, по балкам,
оврагам и мелким, но с топкими берегами речушкам, таким, как
Зуша, разделившая маленький городок Мценск на две части.
Нет, он поведет свои танки по шоссе, оставаясь верным уже
испытанной тактике. Мощным бронированным тараном он
раздавит в спешке созданную оборону русских. Он бросит в
бой 24-й мотокорпус. 4-я дивизия генерала Лемельзена уже
двинулась в направлении Мценска, и Гудериан решил выехать
в боевые порядки дивизии, чтобы лично руководить
сражением. Его трезвый, холодный ум военачальника
подсказывал вполне здравую, логическую мысль: чем ближе
Москва, тем упорней, ожесточенней будет обороняться
Красная Армия. Несомненно, у Сталина есть резервы, и он
будет постепенно вводить
фронта.
Гудериану вспомнилось совещание в ставке Бока, когда
обсуждался план операции "Тайфун". Участвовали
командующие полевыми армиями и танковыми группами.
Начальник генерального штаба сухопутных войск генерал-
полковник Гальдер говорил на совещании о том, что надо
отказаться от глубоких рейдов танковых войск и использовать
их в тактическом плане - для постепенного захвата территории
противника и разгрома его живой силы.
Гудериан резко возразил. Гальдера поддержали Бок и его
начальник штаба. Они напомнили Гудериану о больших
немецких потерях за три месяца войны.
Лично Гудериана эти потери мало беспокоили. Он считал,
что они оправданы достигнутыми успехами. Знал он хорошо и
то, что напоминание о потерях было упреком и лично ему.
Ведь это в его армии к середине сентября потери в танках
составляли около семидесяти процентов. Конечно же, с таким
некомплектом он уже не мог совершать глубоких рейдов, клина
не получилось. К началу операции "Тайфун" Гудериан получил
пополнение в танках и людях. Правда, не столько, сколько
хотел.
День был ясный и сухой, хотя солнце уже слабо
прогревало землю, и утром в лощинах на траве долго
держалась серебристая изморозь. В синеющих во все стороны
горизонта далях сквозила тревожная печаль.
Гудериан нагонял находящуюся на марше танковую
дивизию Лемельзена. Идущая впереди машина вдруг
остановилась. Притормозил и водитель командующего.
Гудериан прислушался. В стороне Мценска ухали глухие и
мощные взрывы. "Дивизия вступила в бой?" - с некоторым
недоумением подумал Гудериан. По его расчетам, боевое
соприкосновение с русскими должно было произойти гораздо
позже. Возможно, это только стычка с разведчиками. Подбежал
полковник, неумело скрывая волнение, доложил:
– Русские самолеты бомбят дивизию.
Гудериан поднял глаза к белесому, полотняному небу.
Девять самолетов кружили над районом, в котором сейчас
находилась дивизия генерала Лемельзена. С уверенной,
методичной последовательностью одно звено пикировало на
танки и, сбросив бомбы, тут же отваливало в сторону, уступая
место следующему звену.
– Где наши истребители? - исступленно вскричал
Гудериан, и бледное лицо его задрожало от гнева.
Адъютант молчал. Да и вопрос командующего армией