Бородинское поле
Шрифт:
на него. Вид у Куни был безумный, маленькие глазки часто
моргали, руки дрожали, голос срывался.
– Спаси меня, я горю! - заикаясь и проглатывая слоги,
говорил он.
Виктору довольно легко удалось затушить горящий
комбинезон, но Куни все же получил легкие ожоги. Он ругался
теперь уже по адресу своих же.
– Что они там, рехнулись, черт возьми! Куда бросают,
зачем? Объекты? Какие тут объекты!..
Виктор мысленно отвечал ему: "Вот
– вчера, позавчера". И, вспомнив старуху и мальчика, сказал:
– А ты зверь, Куни, я не знал, что ты такой страшный тип.
Куни сделал недоуменные глаза, взгляд его говорил: мол,
не понимаю, о чем ты.
– Зачем стрелял?
– сердито сказал Виктор.
– Они коммунисты.
– Что они тебе сделали?
– А-а, кровь заговорила! Ты красный, я знаю, в тебе
русская кровь!
– Я американец. А ты, Куни, ничтожная сволочь. Вот кто
ты... Однако нельзя было медлить. Виктор знал, что это была
первая волна самолетов. Минут через двадцать жди второго
удара. Нужно дальше от этого кромешного ада, созданного
соотечественниками. Это понимал и хитрый, быстро
оправившийся от первого шока Куни.
– На восток, Виктор, только на восток, - торопливо и как
ни в чем не бывало сказал штурман, глядя на беспокойную
стрелку компаса.
И они стремглав сорвались с этого удушливого места и
бросились в пучину джунглей, обходя очаги горящего напалма.
Виктор заметил время. Прошло тридцать пять минут, но
вопреки их предположению не было повторного налета. За это
время они с трудом одолели километра три-четыре. Мокрые от
пота до последней нитки, обессиленные, остановились на
поляне-пятачке, окруженной невысоким и густым кустарником.
Над ними сияло чистое лазурное небо, под ногами
расстилался мягкий зеленый ковер, а вокруг струился воздух
без запаха напалмовой гари и болотного смрада.
– Передохнем, - сказал Виктор и первым опустился на
траву. Куни сел рядом и расстелил перед собой карту, что-то
соображая. Затем заговорил вполголоса:
– Вероятней всего мы находимся вот здесь. Допустим.
Отсюда до моря около двадцати миль. Если мы будем делать
в сутки по десять миль, то выйдем к морю... Мм-да... А если не
десять, а семь миль, тогда... Но почему же, черт возьми, они
не засекли наш маяк, а выгрузились прямо нам на голову? А?
В чем дело? Не могли они не слышать наших позывных. Как
ты думаешь?
– Попробуем связаться, - прошептал Виктор и стал
настраивать передатчик.
– Алло, "Кобра", "Кобра", ты
меня? Отвечай.
Но "Кобра" упрямо молчала, очевидно, не слышала. Зато
их услышали другие. Одновременно из кустов спереди и сзади
раздались строгие окрики и выстрел. Пуля прожужжала над
головами летчиков. Штурман машинально выхватил пистолет,
но Виктор удержал его руку: взгляд его уперся в дуло автомата,
торчащее зловеще из куста.
– Прекрати! Брось пистолет! - Грозный окрик Виктора
привел Куни в замешательство. Он безвольно разжал руку, и
пистолет его мягко шлепнулся о землю. Куни оглянулся, и
растерянный взгляд его столкнулся с жестким взглядом
вьетнамской девушки и направленным дулом автомата. Потом
с третьей стороны от куста на поляну вышла девушка, юная,
хрупкая, совсем ребенок, одетая в простенький, военного
покроя костюм. В руке она держала тяжелый кольт. Она шла к
летчикам смело, твердым, решительным шагом, шла
привычно и уверенно, словно она ежедневно только и
занималась тем, что брала в плен американских летчиков.
Шагах в пяти от них она остановилась и что-то властно
приказала на своем родном языке. Виктор решил, что им
приказывают положить руки на затылок, что он и сделал. Куни
последовал примеру командира, опасливо поглядывая на
кусты, откуда с двух сторон угрожающе смотрели на них дула
автоматов. Но девушка с пистолетом продолжала что-то
настойчиво требовать, наклоняя руку к земле.
– Приказывает ложиться, - сообразил Куни и, понимающе
закивав головой, распластался ниц на траве. Девушка что-то
сказала, и в голосе ее прозвучало одобрение, а взгляд сердито
и грозно смотрел на Виктора, который все еще продолжал
стоять с заложенными на затылок руками. Он понял, что от
него хотят, и быстро лег на землю недалеко от Куни.
Девушки с автоматами вышли из кустов, что-то говоря
между собой, и пальцы их по-прежнему лежали на спусковых
крючках. Девушка с пистолетом сначала подошла к Виктору,
забрала его пистолет, рацию, нож, фонарик и другие военные
принадлежности. Потом то же самое проделала с Куни.
После того как летчики были обезоружены, девушка с
пистолетом пошла впереди, за ней Виктор и Куни, а замыкали
это шествие две девушки с автоматами. Куни возмущался
вслух - он не мог простить себе такого:
– Идиоты! Девчонкам сдались. Сопливым бестиям!
– А ты предпочел бы получить от этих девчонок пулю?
–