Бородинское поле
Шрифт:
и, кивнув в сторону строений, которые, по мнению Олега,
подлежат сносу, спросил:
– А ты уверен, что тут нет исторических и архитектурных
памятников, кроме Благовещения?
– Уверен. Я хорошо знаю этот район. Обыкновенные
плоды хаотичной купеческой застройки.
– Тогда чем объяснить такое паническое письмо группы
уважаемых москвичей?
– Во-первых, неосведомленностью. Во-вторых, как
правило, "караул" кричит один человек,
психически неуравновешенный, нагоняет панику на своих
знакомых, и те, поверив ему, подписывают "Острый сигнал".
Они шли теперь по Красной площади вдоль здания ГУМа
и тут, что называется, лоб в лоб столкнулись с Игорем и
Галинкой. Отец и сын обнялись. Они не виделись целый год, и
за это время, как показалось Олегу, во внешности Игоря
произошли видимые перемены. Он раздался в плечах, но
фигура стала более гибкой и стройной. Взгляд
сосредоточенный и спокойный, в нем чувствовалась мужская
уверенность. "Это от Вари, макаровское", - подумал Олег,
разглядывая сына. Потом посмотрел на Галю и увидел в ней
тоже макаровские, отцовские черты, особенно в отцовских
глазах. Впрочем, нет, передумал Олег, Галинка больше взяла
от матери: такая же застенчивая нежность, тонкие черты лица,
открытого и доверчивого, стройная фигура, красивые
трепетные плечи - все это от Вали.
Глеб Трофимович, радушно обнимая племянника,
поинтересовался, надолго ли он приехал.
– Две недели - это даже много, - сказал генерал.
– У меня
к тебе, Игорь, дело есть.
– Какое, дядя Глеб?
– насторожился Игорь.
– Серьезное. И, как тебе сказать, ответственное.
– Пожалуйста, дядя Глеб. Все, что в моих силах...
– Дедушка, ты не мучай юношу и не смущай его, -
вмешалась Галя.
– Лучше ближе к делу.
– А ты, стрекоза, мне не указывай, - с поддельной
строгостью пожурил генерал любимую внучку.
– И взрослых не
поучай. Мы сами знаем, когда приступать к делу. А дело,
племянник, у меня вот какое: в будущую пятницу - это значит
через неделю - я должен выступать перед рабочей молодежью
в заводском Дворце культуры. Речь пойдет о мужестве,
геройстве, о подвиге на поле брани и вообще о подвиге. О
воинской службе в мирное время. А ты мне поможешь.
Выступишь, расскажешь.
– Да что вы, дядя Глеб! Я не умею выступать. Я даже
перед своими ребятами робею.
– Тогда какой из тебя будет офицер? Видали - он робеет!
Нет, друг, так нельзя. Я помогу тебе, создам соответствующую
атмосферу в зале...
просьба. Мы с тобой еще поговорим об этом, а ты готовься.
Все продумай, чтоб было просто, логично и, главное, искренне.
А теперь, пожалуй, и хватит, не смеем вас больше
задерживать.
– Да, да, гуляйте, - сказал Олег.
– Вечер сегодня чудный.
Тепло, как в июле.
– Сообразительный у тебя отец, - сказала Галя, когда они
остались вдвоем.
– С понятием. Наверно, вспомнил свою молодость.
– Он и сейчас молодой и влюбленный, - как-то само собой
вырвалось у Гали.
Родители недооценивают наблюдательность детей. В
свое время Валя не придала особого значения словам дочери:
"Мамочка, ты влюблена". Ей даже было приятно, что Галинка
сумела заглянуть ей в душу: какая, мол, проницательная
девочка. И хотя Валя и Олег считали себя отменными
конспираторами и были уверены, что их отношения
составляют тайну для окружающих, они в этом глубоко
заблуждались. Впрочем, не они первые, не они последние.
И не столько слова Гали "молодой и влюбленный",
сколько ее такое выразительное откровенное смущение,
говорившее, что она пожалела о сказанном, насторожило
Игоря, и он спросил:
– С чего ты взяла?
– Это все находят, - попыталась ускользнуть Галя, но и
голосом, и всем своим видом только подчеркивала свое
смущение и неловкость.
– Я про влюбленность. - Игорь испытующе, но с
доброжелательной, даже поощрительной улыбкой смотрел на
Галю, и она, доверчивая и преданная, сдалась:
– Ты мне дай слово, что никому не скажешь. Даешь?
–
Лицо ее выражало взволнованность, а в темных блестящих
глазах настороженно таилась чужая тайна.
– Даю.
Они медленно шли в сторону гостиницы "Россия", а Галя
в раздумье молчала, все еще не решаясь говорить. Она
досадовала на себя и жалела, что все так получилось, что эти
два слова сорвались помимо ее воли. Наконец сказала:
– Знаешь, я не должна была тебе говорить, но теперь уже
поздно. У мамы с Олегом Борисовичем любовь.
Игорь остановился, изумленно и как бы с недоверием
глядя на Галю:
– Нет, ты не подумай, что какой-то пошлый роман. У них
настоящая любовь. Ну понимаешь, чистая и глубокая.
Игорю все это казалось до того ошеломляющим и
невероятным, что он не поверил.
– Галинка, ты все это придумала. Зачем? И откуда ты